-      Только не в милицию. Такого позора мне лично не надо.
-      Ты что предлагаешь, простить его, что ли?
-    А чё? Ночью пусть с тобой спит, а днем со мной.
-    Много хочешь. Мала ещё. Я его прощу лишь одном условии, если ты мне поклянешься, что это больше не повториться.
-  Честное пионерское. Я больше не буду, - Светка с серьезным лицом отдала матери пионерский салют.
-  Ох, горе ты мое. Ты не будешь. Зато он будет. Ладно пойдем к Лазаревой Наташке. Посидим пару часов. Пусть Игорек наш помучается в ожидании ментов.

"Что же мне теперь делать? Я  ведь майором собирался в скором будущем стать. А теперь вроде как на меня арестантскую робу примерять будут". Попову стало себя невыносимо жалко, он опустил глаза в пол и пошел в туалетную комнату. Игорь оперся на раковину руками и посмотрел на себя в зеркало. Сквозь густой туман  он увидел красивое улыбающееся лицо двадцатисемилетнего майора, так часто приходящее к нему во снах.
"Что, Игорь, подставили тебя. Так всегда бывает с выдающимися людьми, а ты Попов, без всякого сомнения, парень что надо. Я бы с тобой в разведку пошел. Брось ты их всех, давай ко мне"
-      Куда к Вам? - прошептал еле слышно Игорь.
Но лицо в зеркале растворилось и туман улетучился. Игорь почувствовал, что что-то горячее льётся по его ногам. Губы его скривились в усмешке. Он снял мокрые брюки, затем разделся догола и вслух сказал:
-   Ну, ничего, сука, я тебе устрою.
Игорь закрыл на задвижку туалетную комнату, открыл зеркальную дверцу шкафчика, висевшего над умывальником, достал оттуда безопасную бритву, которой его жена брила свои ноги, раскрутил её и вынул лезвие "Нева". Остатки засохшей пены вместе с волосами он соскоблил ногтем. Поднял лезвие к тусклой лампочке, удовлетворенно хмыкнул и сел на дно эмалированной ванны. Поежившись от прикосновения к холодному чугуну, он подумал, что не плохо бы наполнить ванную теплой водой, крутанул вентиль с красной точкой в середине, но кран лишь противно зашипел в ответ. Горячую воду отключили ещё летом. Игорь это знал, но забыл.
-      Ладно, я к Вам, дорогой Вы мой, и так доберусь, не успею замерзнуть.
Он аккуратно провёл лезвием по венам левой руки, чуть выше запястья. Кровь тоненькими фонтанчиками вырывалась из раны в такт ударам его сердца. Игорь ожидал большего. Оставшись недовольным увиденным, он повторил тоже действие с венами правой руки, затем бросил бритву на коричневый кафельный пол,  лег на дно ванны и закрыл глаза.

Люда сидела на кухне в квартире своей соседки и курила сигарету. Она глубоко затянулась дымом и не успела стряхнуть пепел в цветочный горшок, стоявший на подоконнике. Тонкая серая колбаска  сгоревшего табака упала ей на капроновый чулок и прожгла дырку.
-  Твою мать, - сказала Людмила. - Только вчера купила новые колготы и, на тебе, на них новая дыра. Пойду, переоденусь, а то Попов выступать будет, что с дырками хожу, его позорю.
Наташка рассмеялась и сказала:
-      Нашла кого бояться. Да ты его с одного удара положишь.
-   Не, он если очень злой или пьяный, тоже врезать не слабо может. Я, когда квартиру получила, два года назад, вещи его, из общаги к себе перетащила, втихаря, так он меня так отдубасил, что думала концы отдам. Психанул, в общагу вернулся, а через неделю воздержания пришел прощения просить. Я его простила, но только при условии, что переедет ко мне навсегда. Сейчас опять поссорились, но я его опять прощу, - сказала Люда, надела тапочки и пошла в свою квартиру.  

В коридоре на вешалке висели вещи Игоря. "Значит, он никуда не ушел. Но почему так тихо в квартире? На диване его нет". Быстро переодев колготы, она вошла в кухню. Но Игоря не было и там.
- Ты что, опять на унитазе газеты читаешь? - спросила она раздраженно.
Ответа не последовало. Она с силой толкнула дверь ванной комнаты, но та была заперта изнутри.  
-      Чего молчишь, уснул что ли? - теряя терпение, громко спросила она.
Вернувшись на кухню Люда, поставила у стены табурет и, забравшись  на него, заглянула в ванную.
Того, кто придумал соединять в однокомнатных квартирах туалет с ванной, в наказание за это нужно было бы на всю жизнь поселить в такой квартире, но тот, кто додумался соединить кухню с ванной крохотным окошком под потолком, заслуживает лучшей участи. Люда не смогла увидеть всего Игоря, но ей было достаточно и того, что попало в её поле зрения. Правая рука Попова лежала на краю ванны и из неё на пол капала кровь. Если бы эту картину увидел художник, то наверняка появился бы второй вариант "Марата в ванной". Людмилу же эта картина превратила в неистового носорога, который, с налитыми кровью глазами, несется по саванне, сметая всё на своем пути. Она спрыгнула с табуретки и с разбегу ударила плечом в дверь ванной комнаты. Если бы дверь открывалась наружу, то Попов бы приказал своим сослуживцам долго жить. Но дверь открывалась внутрь ванной. Стокилограммовая Людмила не только превратила в щепки жалкую задвижку,  но и сорвала дверь с верхней петли. Падая, дверь ударилась в шкафчик над раковиной, и зеркало покрылось паутиной трещин. Появившееся на мгновение знакомое миллионам людей, искаженное разбитым зеркалом лицо, криво усмехнулось и исчезло навсегда.
А машинистка секретной библиотеки Петрова обхватила Игоря за грудь и, с криком штангиста – тяжеловеса поднимающего рекордный вес, вырвала его из ванны.

-   Это заговор. Я сделал большое дело для Украины и стал не нужен. Так Вы отблагодарили меня, - он швырнул на пол грамоту и медаль, порвал указ о увольнении в запас и быстро вышел из кабинета.
-  Такой заслуженный человек, а совсем не умеет себя вести. Сережа. Ты это видел? - обращаясь к офицеру охраны спросил президент, и не дожидаясь ответа продолжил своим мягким голосом с приятным южно-украинским акцентом. - Он был хорошим летчиком-ракетоносцем, а сейчас стал спидоносцем. Ведет же себя так, как будто мы ему все должны. Нужно было соблюдать моральный кодекс  строителя коммунизма, а не изменять жене с блядями.
Огромный Сережа молча ждал, что еще скажет "патрон".
     -  Ты разберись с ним. Не дело это, когда люди в таком звании болеют такими болезнями. Да еще и не умеют себя при этом вести.  

     Выйдя из дворца, генерал сел в машину и сказал водителю:
-      На стацию переливания крови
-    Я не знаю, где находятся они в Киеве.
     -    Спроси у первого встречного таксиста.
     В лаборатории станции он попросил сделать ему анализ крови на СПИД.
-      Вам для работы или для себя? - спросила пожилая лаборантка
-  Для работы, - буркнул в ответ Герасимов, закатывая рукав форменной рубашки.
Мысль о том, что Вера могла заразить его СПИДом, Герасимов гнал от себя. "Не могла официантка быть зараженной. Они ведь все сдают анализы крови. Регулярно. Начпрод бы её не принял, если бы не убедился, что у неё есть справка. Сам, наверняка, каждую пробует при приеме на работу".
Медсестра не спешила перевязывать резиновым жгутом вены Герасимова. Она медленно заполняла медицинскую форму, вписала фамилию, имя и отчество, затем внесла в неё данные о месте жительства и месте работы. Наконец закончив с бумагами, она подняла на генерала свои добрые глаза  и простодушно сказала:
-  Генерал, если Вам это нужно для работы, то заплатите мне пять долларов, и я не буду ковырять ваши вены толстой иглой. Зачем мучить хорошего человека.
     У генерала обмерло сердце. Он всё сразу понял. Ни одна официантка никогда не позволяла колоть себе вены. Они просто приносят в лабораторию зеленые "пятерки" и получают нужную им справку. Сдавать анализ Герасимову не было смысла. Он молча поднялся и вышел из кабинета. "Всё, я уже живой труп. Никто никакой провокации против меня не организовывал. И заговора никакого не было. Просто  врачи побоялись мне об этом сказать месяц назад. Зря я психанул у президента. А впрочем, какая сейчас разница." Генерал вернулся к машине. Хотелось побыть одному.
- Я отпускаю тебя на сутки в увольнение, - сказал он солдату-водителю и сел за руль.
     Домой к жене ехать не хотелось, он вернулся в служебную квартиру в Белую Церковь. В девять часов вечера ему позвонил его заместитель и попросил срочно приехать в Узин. "Быстро они меня с должности снимают. Не дают и с мыслями собраться". Он вывел машину за город и остановил стрелку спидометра на скорости "сто". Ночью Александр Иванович ездил на двадцать километров в час медленнее, чем днем. Он ехал и думал, как за последние два месяца менялась его жизнь. "Два месяца - как полет боевой ракеты. Стремительный старт, невесомость, и жуткое, все разрушающее падение. Сначала рухнула стран, затем я потерял возлюбленную, а сейчас теряю работу и здоровье, а вместе со здоровьем и жизнь. И этот долбанный трактор. Куда ты едешь ночью?" Обгоняя медленно катящийся "Беларусь", Александр Иванович повернул руль автомобиля влево, проскочил несколько десятков метров по полосе встречного движения и не успел вернуться в свой ряд, как из-за поворота, ослепляя его дальним светом, появился "КАМАЗ".
От лобового удара тело генерала, пробив стекло, вылетело из «Волги», ударилось о решетку радиатора грузового автомобиля и бесформенной массой сползло на вздыбленную крышку капота. "КАМАЗ" протащил изуродованную "ГАЗ-31" полсотни метров и остановился. А трактор свернул на проселочную дорогу и попылил между рядов не убранной кукурузы.  
     
12 декабря 1991 года. Киев

     -  Макар Данилович, Вы знаете, генерал Герасимов погиб в автомобильной катастрофе.
-      Что? - отрываясь от бумаг, поднял взгляд президент.
-     Генерал Герасимов погиб в автомобильной катастрофе.
-      Как? - снимая очки, спросил "хозяин"
-   Вчера ночью срезал поворот и врезался в "КАМАЗ", по дороге из Белой Церкви в Узин.
-      Что с водителем "КАМАЗа"?
-   Водитель в это время бегал по стоянке возле придорожного ресторана. В ста километрах от места столкновения. "КАМАЗ" вез ковры из одесского порта в Киев, и пока водитель ужинал, неизвестные преступники угнали машину.
-  Как грузовик мог попасть на дорогу Кагарлык – Белая Церковь, она же в стороне от одесской трассы.
-  Наверно обходил посты ГАИ.
-  Что с угонщиком? - поморщившись, спросил президент.
-  Его не нашли. Очевидно, за грузовиком шла легковушка с сообщниками и они его подобрали. Сразу после ДТП.
На журнальном столике в кабинете президента стояла шахматная доска с неоконченной  партией. Макар Данилович подошел к столику, снял с доски белого слона и бросил его в мусорную корзину.
     -  Жаль, что погиб генерал. Хороший был летчик, - сказал президент и вновь углубился в чтение документов.

Да, как это бывает в России,когда Господь приберет к рукам ЕБН и его напарника Горби,мы может быть достоверно узнаем.что эти два засЛанца были црушниками...

Юра, продолжай выкладывать свои произведения.Не стесняйся.
Я Михерский Сергей Евгеньевич,-72года выпуска. С критикой в полном смысле этого слова выступать не могу,так как не мой профил(не филолог),а вот сказать нравится- не нравится эт,запросто.
Рассказы про канадскую работу - очень понравились.

Добрый день, Сергей Евгентевич.

Пришёл с работы и сразу на форум, а там ответ от Вас. Спасибо за наколку с форумом МА. Прочитал все сообщения (82 страницы). Слава богу интернет у меня высокоскоростной (кабельный), так я могу без ограничений сидеть за компом в сети хоть днём, хоть ночью. Не нашёл ни одной знакомой фамилии, за исключением Сикварова, и Тропынина. О Тропынине я не буду, а о Сикварове чуть попозже.
Вы всё таки очень вежливый человек, не хотите обидеть не знакомова Вам Собеса, критикой. Я усматриваю в этом не только Вашу скромность, но ещё и старую закалку. Вы старше меня на 8 лет, и Вам, как мне кажется, не приятно когда "умершего льва" кто-то пинает. Это понятно. Я сам терпеть не могу перевёртышей. Особенно тех, кто допрашивал меня в 1985 по делу об "антисоветской пропаганде" и носил форму офицера военной контрразведки СССР (форма кстати, ни чем не отличалась от лётчиской), а в 1991 году одел форму  офицера СБУ и глотку рвал за то, чтобы ни один самолёт не улетел в Россию с земли "незеависимой" Украины. Так вот упомянутый Вами автор книги "Морская Авиация" бывший начальник политотдела генерал-майор авиации Сикваров настоял на том чтобы меня сняли с лётной работы "за политически незрелые высказывания". Посадить было не зачто, а вот год в батальоне связи я провёл. Потом востановили на лётную, потом летал за границу, "спасибо" всё тем же офицерам СБУ, но вкус обиды остался. Вместе с язвой двенадцатиперстной кишки полученой нна нервной почвое.  Я 10 леит отлетал с ней, скрывая своё х...е самочувствие от врачей, и задаривая госпитальских врачей подалками. За что спрашивается? За пару анекдотов в курилке, за то что посрать сходил в гостиницу "Космос" в Москве. у как хе, это же "место компактного проживания иностран6цев". "Явно ходтл связь искать" - сказал оперуполномоченый КГБ капитан Рыжков начальнику контрразведки 33 ЦБП и ПЛС, подполковнику Литвиненко. Вот они меня втроем с нщё одним майором и укатывали три дня по 12 часов, всё связь зарубежную искалт, да у кого искали то? У правого лётчика АН-26, который то и знал только как "пулю" расписать, да в шахматы не плохо играл. Обидно мне  за сломаную карьеру, за бессонные ночи в ожидании военного трибунала. За три месяца домашнего ареста. Хотя конечно никакого ареста и не было. Просто сказали "сиди дома и не уезжай из города пока   Москва не решит что с тобой делать" А когда Москва не нашла криминала и порочещих меня связей, то Сикваров решил подстраховаться и через парткомиссию 33 Центра провёл "сирогий выговор с занесением в учетную карточку", с автоматическим снятием с лётной работы. Какая связь? Так порешили Нач.по Сикваров и председатель партийной комиссии полковник Хоменко.
Я через год вернулся в на летную, меня даже поставили командиром экипажа, но всё это было через такие трения, что и вспоминать не хочется.
А когда вспоминаю дела 20 летней давности, то кроме любимого словечка Жириновского "подонки" на ум ни чего не приходит.
Ладно, я больше не буду плакаться в Вашу жилетку, уважаемый Сергей Евгеньевич, и про авиацию публиковать ничего не буду, лучше я Вас порадую мемуарной работой о том, как я снимался в кино. Я засветился в кинематографе трижды, дважды в голлиудском, и один раз в канадском телевизионном 4-х серийном. Напишите,  пожалуйста, понравилась ли Вам эта работа.

ЮРИЙ СОБЕС

КАНАДА – СССР 72

Галифакс. Канада .
2005 год

Четыре дня до съёмок.

Я готовился к командировке в Россию. Вся компания, на которую я работаю, работала на меня. Международная выставка «Море, ресурсы, технологии - 2005», должна была дать окончательный ответ на вопрос: стоит ли инвестировать крупные капиталовложения в Российскую экономику или нет?
Сотни Евро были уже переведены на счет организаторов выставки, тысячи долларов заплачены за авиационные  билеты на меня и всех руководителей компании, гостиницы забронированы, выставочные экспонаты упакованы и до вылета оставалось всего четыре дня. Но не все в мире поддается трезвому расчету, на который я всегда уповаю. Утром 9 марта в главный офис нашей фирмы пришел факс, изменивший все мои планы и вместе с ними планы моей фирмы.

Три недели назад.

Я сидел в своем офисе и очень громко разговаривал по телефону с мурманскими партнерами. Тон был повышен не потому, что я был ими недоволен, а потому, что было плохо слышно. Удивительная вещь, звоню в Австралию, в Германию или в Корею, слышно отлично, всё вроде понятно, спутниковая связь и все такое, звоню в Россию, как будто кричу через океан не пользуясь телефоном.
В кабинет вошел шеф и положил на мой рабочий стол свежую газету. В развороте её была большая статья о предстоящих съемках четырех серийного художественного фильма.
-  Ты должен в этом участвовать, - коротко сказал он и ушел.
Читаю текст.
«Торонтовcкая киностудия по заказу телекомпании Си-Би-Си начинает съемки четырех серийного художественного фильма посвященного играм хоккейной сборной СССР против сборной Канады в сентябре 1972-го года».
Через час я знал номер контактного телефона и был приглашен вместе с моим сыном на пробы.
Приехали в крохотный офис, получили слова и после короткой репетиции пошли играть. Я, Аркадий Чернышев (в сценарии Анатолий), а сын Валерий Харламов.

И откуда в милиции иголки со специальными чернилами для татуировки? Чушь какая-то. Впечатление такое как будто читаешь юмористический рассказ и вдруг в нем настоящая сцена ужаса. Ни к чему это в фильме о спорте. Пропагандийский шаблон эпохи холодной войны.
Взял себе на заметку. Обязательно нужно обсудить это с автором сценария.
Эпизод второй.
Советский мальчик, лет десяти, предлагает Филу Эспозито значок с изображением Ленина. Не знаю какой, но предположительно комсомольский, а может и пионерский, и просит в замен, ни больше, ни меньше как клюшку. Не плохой такой обмен, будущий Березовский, очевидно. Не дурак. Эспозито спрашивает у пацана:
-А кто это такой?
Ну мальчонка не глупый, говорит ему:
- Ленин (Еленина тогда ещё не было).
А Фил уточняет:
- А Ленин, это здорово или так себе?
До этого момента, надо сказать, сцена идет правдоподобно. Но после у авторов очевидно заклинило. Потому, что Советский пионер выдает Филу, что Ленин был Герой Советского Союза, как ты, Эспозито, в Канаде.
Хоть вы меня убейте, ну не мог пацан выдать такое сравнение в 1972-м году. Пусть он был хоть Березовский, хоть Ходорковский, но он точно знал, кто такой был Ленин. И Фил конечно, знал. Я имею ввиду настоящий Эспозито, не киношный.  

День первый

Приехал во Фредериктон, нашел съемочную площадку. Меня узнали как Боброва и администратор съёмок, милая девушка Мелони сразу повела меня в гримерную. На стене у зеркала висел портрет Всеволода Михайловича. В профиль сходство наших лиц было заметно. Но моя физиономия была в полтора раза шире. Я ведь не был капитаном сборной СССР по футболу и хоккею одновременно. Ну и наел личико на казенных харчах, за время службы в авиации военно-морского флота СССР. Да и канадская кухня не располагала к диете. Так что на северо-американской земле я добавил килограммов пять, не мышц, конечно.
Но роль выбирал не я. Поэтому критику на моё слабое сходство с Бобровым я не принимаю.
Загримировали меня и я пошел в примерочную.
Вихляя задом, как уличная проститутка, ко мне подошел дизайнер по костюмам:
- О Юрий, какой у тебя синий свитер. Он так подходит к твоим голубым глазам.
Я даже не нашелся, что сказать в ответ. Как говорится: «Ноу коммент».
Переоделся. «Вышел в люди». На выходе из костюмерной меня встретил худенький невысокий мужчина с двухдневной щетиной на щеках. Он осмотрел меня и с довольным видом представился:
-      Ти Дабл Ю. Режиссер.
«Режиссёр? А выглядит как пропивший получку инженер-неудачник. И, что это за имя такое - Ти Дабл Ю?»
Тут же к нам подошел автор сценария, он же и один из продюсеров. Я сходу «беру быка за рога»:
-      Мужики, вы чё из русских идиотов делаете?
С этой фразы я начал нашу дискуссию об избитом в милиции канадском болельщике и умном русском мальчике. Они меня выслушали и заявили, что канадский болельщик это не выдумка. Что человек этот существует и он рассказал журналистам о том как с ним обращались в московской милиции сразу же после своего возвращения из СССР. А было это на самом деле или нет - не нам судить. О мальчике они даже и не вспомнили.
Исходя из того, что в последствии меня об этом никто не спрашивал я пришёл к выводу, что борьбу за правду в этих эпизодах я проиграл.
Затем режиссер представил мне моего напарника:
– Официальный представитель Советского Союза, товарищ Александр Гречко, отвечающий за организацию серии игр. К сожалению не говорит по-русски, но он хороший актер.
Нас оставили наедине.
-      «Русским» есть о чем поговорить между собой, - сказал автор сценария.
-      Меня зовут Даниель. Я снимаюсь, в основном в фильмах ужасов. Ты любишь ужастики?
-      Нет, - честно ответил я. -  Мне жизни хватает. Сплошной фильм ужасов.
-    Интересный взгляд на реалии. А что тебя привлекло в этом фильме? – с британским акцентом спросил он меня.
-      Сцена в стриптиз баре.
-      Что? Тебе понравится сцена в стрип баре? Нет, это не для меня.
«Куда я попал? Второй голубой за неполные полчаса?»
Подошли ребята в форме сборной СССР.  Все до единого канадцы. На роль Валерия Харламова нашли внешне похожего парня. Правда рыжего. Но невысокого, носатого и, по слухам очень, хорошо играющего в хоккей.
Остальные ребята прошли школу полупрофессионального хоккея и могли бы выступать на областном уровне в любом сибирском городе России. Мальчишек, как мой сын, среди них не было. Старшему из хоккеистов было тридцать девять, младшему двадцать шесть.
Неужели я  один русский на весь фильм?
Привезли меня в гостиницу, где должна была быть сыграна первая сцена. Короткая пресс-конференция в холле отеля, в Ванкувере. Я давал интервью на русском, а за моей спиной журналисты пытали Харламова, который безуспешно пытался имитировать акцент. Ему-то и сказать надо было всего одну фразу на-английском, но с русским акцентом. Я быстро «отстрелялся» и пошел ему на выручку. Бились мы с ним около часа. Не смог. Забрали его слова и отдали их Даниелю. Сын цыганки и испанского еврея мог говорить с любым акцентом. На меня он произвел впечатление своим британским, за Харламова говорил с русским. Потом выяснилось, что он сносно говорит на идише и иврите, слегка по-испански и по-итальянски. Не знаком только с русским и французским.
Когда закончился съёмочный день меня обступила массовка.
- Дайте пожалуйста автограф.
-  Девочки, я не звезда. Зачем вам мой автограф? Меня ведь в Канаде никто не знает.
- После этого фильма Вас будут знать все. Вы враг нации «номер один». С Вами будут здороваться все волки от Квебека до Британской Колумбии.

- А не повесить ли нам в раздевалке советской сборной транспарант «Выше знамя Советского спорта»?
-  Пиши как это выглядит по-русски, - отвечает режиссер. – Ещё предложения будут?
-  Будут, - говорю. – У вас есть эпизод, где Владислав Третьяк входит в раздевалку после первой победной игры в Москве и говорит игрокам, чтобы те не расслаблялись, что мол Анатолий Тарасов учил профессионально подходить к  любому сопернику, если даже он кажется слабым. Так вот, в эту сцену вставьте музыку Владимира Высоцкого.
-      А тебя есть его песни? - спрашивает продюсер.
А у меня, как рояль в кустах. Три кассеты в портфеле. Достаю их и кладу на стол.
- Отлично, мы их перепишем и тебя пригласим выбрать, какую из них вставить в фильм, - подвел черту продюсер.
Я для себя еще по дороге из Галифакса во Фредериктон решил, что к случаю подойдет песня про прыгуна в высоту. Там есть замечательные слова: «...мне не догнать канадца, он мне в лицо смеётся на лету». Дома оставалось только проверить, когда Владимир Семенович её написал. А то хоккеисты в фильме в 1972 году, будут слушать песню 79-го года, например. Не красиво будет.
Позже проверил. Шедевр был «выдан на гора» в 1970. А значит Петров, Михайлов, Ляпкин и остальная хоккейная дружина вполне могли её слушать.
До обеда оставалось пол часа.
-      Поехали домой, - говорю сыну.  - Мы за пол часа семьдесят километров проедем.
-      Поехали, - соглашается он.
Мы стояли  посреди съемочного лагеря. Не успел я поставить свою подпись под ведомостью почасовой занятости, как между вагончиков появился главный герой фильма.
- Скажи им, - заорал он на молодую девушку администратора лагеря. - Что я ..... - и далее трудно переводимый английский мат, смысл которого сводился к тому, что суперзвезде канадского кинематограф не дали поесть. Оказывается он разорался из-за куска мяса.
Не дали поесть никому. Было ещё рано. Тридцать минут - есть тридцать минут. Но он, звезда, ждать не хотел. А в лицо его, к сожалению, повариха не признала.
Меня она не признала тоже. Ну и что. Я  ведь орать не стал.  Может быть, в далеком будущем, когда «каждая канадская собака» будет со мной здороваться, я тоже буду выходить из себя из-за куска мяса. Хотя вряд ли случится и то, и другое.  
Оторвавшись на ни в чем не виноватой девушке, непризнанный кино-герой уехал на служебной машине в гостиницу. Я встретился с ним в холле «Лорда Бивербрука» через десять минут после этой сцены. Он быстрым шагом шел в ресторан на ходу бросив мне, что они за это ещё заплатят.
Две недели назад он был просто счастлив, что его пригласили сниматься в этом фильме. А сейчас когда на съёмки уже потрачены огромные деньги и «Рубикон перейден»,  он ведёт себя как хочет. Знает, что ни у режиссера, ни у продюсера обратного пути нет. Жаль ребят, придется им его терпеть.

День третий

Приехал на съемочную площадку. Зачесали мои поредевшие волосы назад. Сделали прическу «А-ля Бобров». На улице дождь, мне идти от гримерной до дворца спорта метров тридцать. Парикмахерша говорит:
-      Возьми зонтик, а то лак размоет.
Вставляет свое слово актер, исполняющий роль Фила Эспозито, усаживаясь на освобожденное мною кресло:
-      У них в СССР в 1972-м году ещё не было зонтиков.
Под хохот присутствующих я парирую:
-      Их в России и сейчас нет. Ни дождей нет, ни зонтиков.
Не успел я переодеться как  в мою гримерную ввели корреспондента канадского гостелерадио «Си-Би-Си».
-      Могу я взять у Вас интервью? Сэр, - говорит он мне.
-      Бери, - говорю.
Как он начал меня расспрашивать, и про Боброва, и про мои личные воспоминания, и про переживания советского народа, и том как трансляции проходили, и так далее. Что я мог помнить? Мне было только тринадцать. Ну помню что играли, помню два имени Эспозито и Кларк, но признаться в этом никак нельзя. Хорошо что я весь сценарий прочитал, а не только свою роль.  Да еще документальный фильм об этих играх посмотрел, да плюс, как я уже упоминал раньше, в Интернете покопался. Ну и выдал ему по полной программе. Он конечно не ожидал таких оценок тех далеких событий.
Я сказал ему, что это здесь, в Канаде, хоккей спорт номер один. И не просто номер один, а вообще «ОДИН». А СССР, тогда, как и в России сейчас, это спорт номер два, после футбола,  и стоит он в длинном списке других популярных видов спорта. СССР сколько золотых медалей на Олимпиадах завоевывало? По пятьдесят, ни меньше. А Канада от  трех до восьми. И то, в индивидуальных видах. То борец какой-то победит, то бегун. По этому сравнивать популярность хоккея в СССР и Канаде нельзя. По поводу моего восприятия результата этих игр я ему прямо заявил, что я счастлив, что Канада выиграла. На его нескрываемое удивление я ответил, что если бы профессионалы проиграли, то ни кто кино снимать бы не стал и я свою физиономию на экране бы не увидел. Проигрывать никто не любит, и болезненные проигрыши стараются не вспоминать. Германия, например, не снимает фильмы о Второй мировой войне. Снимают русские, американцы и англичане, но не немцы. Так и тут, Канада уже имеет очень подробный документальный фильм о серии игр 1972-го года, там интервью дают десяток профессионалов, три или четыре советских героев спорта, так этого мало, нужно ещё и четырёх серийный художественный фильм создать. Я этому лично рад. А не было бы той шестой шайбы в Лужниках, за тридцать восемь секунд до конца третьего периода восьмого матча, то и никто бы эти игры и не вспомнил.

После обеда из аэропорта привезли прилетевшего из Торонто каскадера.  Потертый мужик, лет сорока пяти, в шрамах как гладиатор, он должен был подменять моих «красных» парней, во время избиения их «канадскими варварами». Именно так их описывали шведские газеты, после игр профессионалов в Стокгольме.
До Стокгольма ещё было далеко, а пока американские судьи помогли канадцам выиграть матч в Торонто 2-1.
Я провёл на съемочной площадке двенадцать часов. Простоял у бортика, между хоккеистами и льдом. Это была самая длинная хоккейная игра в моей жизни.

День четвёртый

Этого дня я ждал с нетерпением. Сцена штурма раздевалки американских судей вызвала у меня восторг ещё тогда, когда я читал сценарий. «Ну я с вами за всё посчитаюсь» мечтал я. Как в фильме «Брат-2» было сказано: «Вы мне, хохлы, ещё за Севастополь ответите». Так и я, планировал свой маленький реванш с садисткой улыбкой на лице. За все, за сотни экзаменов по тактике военно-морских сил США, которые я сдал за двадцать один год службы, за учебные и боевые тревоги зимними холодными ночами, когда корабли НАТО входили в Черное море, за строевую подготовку и химическую кстати тоже, за все, что я пережил за свою службу в рядах вооруженных сил,  я собирался спросить с американских судей.
Причесали, подкрасили виски, замазали бритвенный порез. Стою, жду когда закончат снимать предыдущий эпизод.  Ко мне подходит автор сценария, он же исполнительный продюсер.
Как я выяснил перед четвертым днём съемок, чудак этот просто глыба североамериканского телевидения. Он оказывается в прошлом году выиграл «Джиминай», аналог «Оскара», только для телевизионщиков. И его бесконечный юмористический сериал о жителях трайлерного городка уже несколько лет самый популярный в Америке и Канаде.  А я и не знал, что он «гигант мысли и отец канадского телесериала». Короче, подходит он ко мне и говорит, что корреспондент Си Би Си дал ему послушать моё интервью. На всякий случай. Чтобы я чего лишнего не сболтнул в эфир. Так вот моя фраза, что я «не профессиональный актер, а профессиональный русский», вызвала у съёмочного руководства настоящий восторг.
В ответ на его комплимент я ему говорю:
-      Есть идея - дать Ти ДаблЮ слова на русском языке.
-      А потянет? – с сомнением спросил меня «великий».
Своей оценкой я в засос целую зад режиссера:
-   Он, - говорю, - настолько хорошо произносит русские фразы, что ни кто не усомниться в том, что Виктора Кузькина сыграл русский. Наш директор как попугай, повторяет звуки в точности.
Однако я недооценивал своего режиссера. Через пять минут он стоял передо мной, уже извещенный сценаристом.
-  Что ты предлагаешь конкретно?
- В сцене, где я должен перецеловать всех игроков команды,  я предлагаю остановить поцелуйную серию на тебе. Ведь Кузькину было тридцать два года, а  большинству ребят двадцать два - двадцать четыре. Тебе я пожму руку и скажу «Спасибо Виктор», или «Спасибо капитан», а ты мне ответишь, вроде бы как от имени всех игроков «Спасибо Вам» с ударением на «ВАМ». Понял?
Он потеребил пальцами правой руки нижнюю губу:
- Ты знаешь, мы вставили длинную поцелуйную сцену чтобы подчеркнуть Брежневскую привычку целоваться. Но ты, пожалуй, прав, двадцать хоккеистов перецеловать это будет слишком длинно, - он помолчал секунд тридцать а затем  убил меня вопросом:
-  СпасибО или спасибА? Я знаю, что пишется с «О», но ты звучишь так, как будто произносишь «А».
А я то думал, что он по-попугайски повторяет незнакомые ему русские слова. Ну и ну. Я разъяснил в чем разница и он в ответ сказал:
-      Здорово, это будут мои  первые слова.
-  Давно пора, - говорю я, - сам подумай, мы здесь разыгрываем шахматную партию, белые это хорошие канадцы, ну а черные, это плохие русские. Черные ведь всегда плохие. Сам знаешь.
Молчит. На политические провокации не поддается, я продолжил:
- Так вот, короля играет Даниэль, в роли Гречко. У него больше слов, но меньше действий. Я  в этой партии черный ферзь. «Экшен мен». Поэтому похож на ферзя. У меня есть две ладьи: Харламов и Третьяк, первый хоть и не говорит по-русски, но все время в кадре, а Владислава играет русский. У меня есть два слона: Чернышев и Тарасов, оба играют понемногу, но говорят. Игроки Советской команды выглядят как молчаливые пешки, так почему бы тебе, капитану, не повысить свой ранг хотя бы до коня? Начни говорить, чем дальше будем снимать, тем больше я тебе слов придумаю.
-      Хорошая идея, - ответил Ти Дабл Ю и в задумчивости ушел.
Тут же на его месте опять появился сценарист.
-      У тебя еще идеи есть?
-      Есть, - отвечаю.
-      Делись.
-   В эпизоде когда на меня орал Бобби Кларк «Добро пожаловать в НХЛ», я по сценарию только зло посмотрел на него, а по жизни Бобров бы ответил: «Заткнись, беззубый»
-      Так чего же ты не ответил? - с сожалением в голосе спросил он.
-      Здрасте, кто здесь автор сценария, ты или я?
-   Пожалуйста, говори все, что считаешь нужным, этим ты только разукрасишь наш фильм.
«Вот тут то мне карта и поперла» - говорил знаменитый адъютант Чапаева.
С таким разрешением я мог горы свернуть. А мне всего лишь стул в комнате судей перевернуть предлагают. Шутить изволите?
По сценарию это была немая сцена. Я и цыган Даниел должны были ворваться в раздевалку судей после игры в Торонто и «официальный представитель Советской делегации» должен был сказать свою возмутительную речь, а я, в смысле Бобров, должен был молча крушить мебель.

хоккеиста, а он не ведется и всё тут. Подошёл Бэрри, наш автор сценария, подошли ещё два продюсера, я оглядел всю эту братию перегнулся через борт, резко схватил за свитер своего хоккеиста и как заорал на него по-русски:
-      Ты, б##ть сломал мою любимую клюшку!!!
Руководители окружавшие нас отшатнулись на шаг назад, а у игрока подкосились ноги. Пришлось поддержать его «за грудки».
-      Понял, как надо реагировать когда тебя обижают?
-      Понял, - бормочет он.
А я вижу по его глазам, что ни хрена он не понял. Короче, после второго дубля режиссер снял с него эти слова. Не все оказывается умеют перевоплощаться. Нам то, советским, не привыкать, у нас «любой второй в Туркмении Аятола и даже Хомейни». А в России дела обстоят ещё лучше: каждый второй Баталов, а каждый первый Табаков. Так то.
Подошли ко мне актеры играющие роли канадских хоккеистов.
-      Что он тебе сделал? За что ты его так?
-      Кого? – спрашиваю их. Я за время трёх последних дублей уже и забыл, что прочитал юному дарованию лекцию по драматическому искусству.
-      Ну, «Мишакову», или как там парня твоего зовут, - спросил Давид играющий Фила Эспозито.
-      А, да ничего он мне не сделал. Я ему показал, как должен вести себя  русский, когда канадец ломает ему клюшку.
-      Ого.
Снимали до десяти вечера. Я под конец уже пошатывался. Четырнадцать часов на съёмочной площадке плюс четыре часа за рулём, длинноват рабочий день получился.
Следующий день  начался с приятной беседы.
Автор сценария, режиссер и продюсер многих фильмов, знаменитый в Канаде как Эльдар Рязанов в России, подошел ко мне с утра пораньше и так деликатно спросил:
- А не мог бы ты нам помочь организовать путешествие в Россию. Мы бы тебе и как актеру и как консультанту заплатили.
-      Все сделаю. И визы, и билеты, и проживание. Только скажите сколько вас будет и когда вы собираетесь ехать.
-      Во первых: ни вас, а нас. Ты едешь с нами.  Во вторых: нас будет человек восемь, и поедем мы как только ты вернешься из своей служебной поездки в Украину. В третьих: нам понадобиться разрешение российских властей на съёмки в Москве. Сможешь организовать такое разрешение.
-      Я все смогу, - хвастливо заявил я, не имея ни какого понятия как добыть это разрешение.
Весь день снимали первую игру. Опять простоял у бортика четырнадцать часов.
День запомнился тем, что по сценарию, и так было в жизни, канадцы проиграв семь-три, отказались обменяться рукопожатиями и молча покинули лед, а наши парни, сняв перчатки, стояли в центральном круге и с недоумением смотрели то на тренера, то на вратаря канадцев, одиноко стоявшего напротив их.
Мистер Махоулич в своей книге «Биг М. Франк Махоулич», описал неспортивное поведение русских, не пришедших на банкет в гостиницу «Метрополь» после последнего поражения в Москве. Вспомнил бы лучше о поведении игроков своей команды. А то получается как в пословице про соринку в чужом глазу.  

День между съёмками.

В десять утра позвонил в российское посольство, попросил соединить меня с атташе по культуре. Ага, сейчас. Ни тут-то было. «Суперзанятой» дипломат на своем рабочем месте практически не бывает. Всё налаживает связи, я надеялся, что культурные. Секретарь посоветовала мне послать ему письмо по электронной почте. Я тут же послал. До пяти вечера ответа не дождался. До Оттавы-то далеко, больше тысячи километров. Ясное дело, что «електронка» так быстро не бегает. Позвонил опять, объяснил секретутке, что к чему. Она смилостивилась и соединила меня с атташе. Я ему как на духу всю правду матку и выдал, ну думаю он мне сейчас даст дельный совет, а он мне и говорит:
-      Этот вопрос не ко мне, я не знаю как Вам помочь. Обратитесь в Министерство Иностранных Дел, попросите у них аккредитацию. Если МИД не ответит, то напишите мне официальный запрос, я подумаю, кто Вам сможет помочь.
Меня как током прошибло. Это же надо, дипломат, выдающий себя за атташе по культуре, отсылает меня в министерство, которому он, по идее, принадлежит.
Если он не работает на культуру, так как не знает ничего о том как получить разрешение на съемки, и не работает на МИД, так отсылает меня напрямую в главный офис в Москву, то на кого же он работает? Канадцам я решил про этот звонок не рассказывать. Кому надо тот знает на кого работает атташе по культуре, а кому не надо, то и не зачем голову забивать.
Дни седьмой, восьмой и девятый.

В воскресенье 10 апреля, у меня была всего одна сцена, но какая.
Называлась она в сценарии так: «Советские официальные лица наслаждаются загнивающим Западом» и проходила в стрип-баре.
Слов по сценарию не было ни у меня, ни у Гречко. Надо было что-то придумывать, не могли же два русских мужика сидеть и молча смотреть на стриптизёрш.
Я, как бывалый писатель, начиркал себе пару тостов. «За нашу победу»  я  сплагиатизировал из известного фильма, а банальный тост «За нас красивых и их неверных», сам просился в сцену с голыми девками. Затем придумал засунуть за чулок танцовщице советские деньги. Естественно обыграв это. Мол, «ну нету у нас канадских долларов», а тренеру очень хотелось засунуть.... червонец с Лениным за резинку трусов юному созданию. Моё видение этой сцены базировалось на интервью вдовы Всеволода Михайловича. Она обмолвилась, что муж её любил женщин. Такое признание каждый может истолковать по своему. Я истолковал так, мог товарищ Бобров оторваться в стрип-баре «по-взрослому»..
Подошел к режиссеру поделился своими идеями. А он мне в ответ, так вяло:
-      Делай, что хочешь.
И вид у него усталый. Сидит как воробушек в кресле потертом, в угол забился.

«Надо будет попозже выяснить, что произошло» - решил я.
По сценарию на улице начало сентября, тепло, солнечно. Мы выходим из автобуса, а в холле дворца спорта нас ждут полуодетые для тренировки канадцы. Снимаем мы в начале апреля, а это значит, что температура около нуля и ветер метров пятнадцать в секунду. Внутри идет разговор канадских игроков ожидающих нас. Между дублями нам приходиться ждать по десять минут за дверями «Форума». Короче, кроме того, что я замерз как собака, в то пасмурное утро, ни каких особых воспоминаний о сцене у меня не осталось.
После обеда сцена тренировки на льду.
Собственно говоря сцены две. Первая, отработка техники катания и бросков по воротам, под наблюдением профессионалов НХЛ, и вторая, демонстрация хоккейного мастерства Харламовым.
Как всегда съемочное руководство попросило меня придумать слова самому. Мне пора уже было просить прибавку к жалованию. Добрую половину своих слов я написал себе сам. В хоккей я сам ни когда не играл, но за последние шесть лет провел на трибунах ледовых площадок больше времени, чем за штурвалом самолета.
Сын-то вырос в Канаде хоккеистом. За сборную города играет, как никак. А я не пропустил ни одной его тренировки, не говоря уже об играх. Короче, одеваю я коньки, спортивный костюм, беру клюшку и на лёд. Чего не сделаешь для моей Родины, Советского Союза. Стою покрикиваю на Петрова, Блинова, Якушева:
-      Сядь пониже, чем ниже центр тяжести тем труднее тебя будет сбить силовым приёмом. Перебирай ногами когда входишь в разворот, не докатывайся, не ленись. Петров, бросай под ловушку. Щелчок, чаще использую щелчок в одно касание. Времени для обработки шайбы профи тебе не оставят, - и так далее.
А на трибуне Фил Эспозито курит сигару и отпускает в наш адрес шуточки. Его смехом поддерживают остальные игроки канадской сборной, тут начинается вторая сцена, я даю указание Харламову:
-      Валера, покажи этим пижонам как советские умеют кататься.
Сам придумал, горжусь. Особенно словом пижоны. Редкое словечко. И тут же посылаю тройку Петров-Михайлов-Блинов, отобрать у  восходящей звезды шайбу.
Хохот на трибунах умолк. А мой испанец, под занавес своего соло, зашвырнул шайбу по канадцам. Если бы она не была сделана из мягкой резины, то точно кого-нибудь бы прибил. Но фокус был в том, что водил он шайбу между преследователями настоящую, а кинул по канадцам специально приготовленную.
Всех распустили, а мне сказали:
-      Все свободны, а Вы  Юрий останьтесь.
Ну точно, «Семнадцать мгновений весны»: - Все свободны, а Вы Штирлиц останьтесь.
-      Что ты там наговорил? – спрашивает меня режиссер.
Я перевел все мои слова, его ассистентка аккуратно все записала. Ти Дабл Ю позвал звукооператора, и мы ещё полчаса отдельно писали звук.  Легко сказать. Одно дело когда я вижу действия моих игроков и комментирую их перевоплотившись в тренера. Другое дело, когда на льду ни кого и я должен вспомнить всё как было в точности. Повторить слово в слово свои реплики,  выдерживая временные интервалы.
Вторник. С утра был свободен, поэтому как человек волею случая приблизившийся к культуре, решил сходить в местный музей изобразительного искусства.
Если считать, что за осмотр трёх картин великого Сальвадора Дали стоит заплатить пять долларов, то я не зря потратил время и деньги. Больше смотреть в провинциальном музее было нечего.
После обеда я встретил Даниэля. Он попросил меня послушать две фразы на русском в его исполнении.
-      Внимание господа. Идите сюда.
-      Не плохо, не плохо, - похвалил я его. – Слушай, а кому ты это должен сказать?
-      Ну, как же, - удивляется он моей забывчивости. - Перед первой игрой  мы с тобой входим в раздевалку наших игроков и я привлекаю их внимание перед твоей речью.
-      Ага, значит ты партийный руководитель, представляя в семьдесят втором году страну Советов за рубежом, называешь своих игроков, восемьдесят процентов которых коммунисты, как и мы с тобой, ГОСПОДА? Я тебя правильно понял?
-      Ну, да.
-      Так вот, за такое обращение тебя даже до Союза не довезли бы. Тебя бы расстреляли прямо в Канаде. И меня пожалуй тоже. Хотя впрочем, я бы мог спасти свою шкуру, расстреляв тебя собственноручно.
После этого я объяснил ему, что всех ГОСПОД мы прикончили ещё в двадцатых годах и поинтересовался, какая контра научила его этим провокационным словам.
-      Я живу в Чайнатауне Торонто, на соседней улице живет мой знакомый еврей, ему восемьдесят четыре года, он воевал командиром танка в Красной Армии против немцев, он меня научил так сказать, - дает показания цыган Даниель, играющий партийного босса Гречко.
Я строго смотрю на него и продолжаю допрос:
-      Что-то у Вас, подозреваемый, не сходится. Не мог боец Красной Армии научить тебя таким вредным словам. Все в СССР называли друг друга ТОВАРИЩАМИ. Пусть бы он воевал не командиром танка, а командиром танкового корпуса. Всё равно он был бы ТОВАРИЩ.
И тут, под нажимом неопровержимых улик, буржуазная контра сломалась:
-  Он воевал в частях Войска Польского, вошедших в Красную Армию в сорок четвертом году, и говорил по-польски и на идише (А может на иврите).
-      Теперь мне понятно, почему «пан танкист» рекомендовал тебе назвать моих Советских парней ГОСПОДАМИ.
Наконец-то я говорю слова написанные в сценарии. И слова хорошие, и сцена мне нравиться.
В раздевалке, перед первой игрой в Монреале, я показал игрокам старую карикатуру на себя (в смысле на Боброва).

Два или три человека подошли ко мне и поздравили с удачным интервью прозвучавшим утром на всю Канаду по радио.
-      Ты смелый мужик, - сказал один из наших хоккеистов.
-      Почему, - не понял я.
-      Потому, что включил в интервью рекламу своей фирмы. Обычно если упоминается какая либо коммерческая организация не связанная с темой интервью, его либо не транслируют вообще, либо вырезают этот кусок.
-  Я не смелый, а глупый. Я просто этого не знал.
До обеда я орал на своих игроков и на судей, обменивался злыми взглядами с тренерами канадской команды, радовался забитым голам и отчитывал пятёрки за пропущенные в наши ворота шайбы.
Я не помню как вёл себя на скамейке Бобров, и никто в Канаде не помнит манеру поведения Всеволода Михайловича, поэтому я не играл его, я жил своей тренерской жизнью. Я делал то, что делал бы на его месте сам. Увидев кровь на лице Рагулина, я прокричал ему:
-      Саша, покажи судье кровь. Подъешь к Кампале и покажи ему рассечение.
Это стоило профессионалам пять минут игры в меньшинстве. За моими словами последовала бешеная реакция тренеров Синдена и Фергюссона. Я так и не понял, из-за чего канадцы подняли шум. В НХЛ за кровь тоже дают пять минут штрафа. Чего было орать?
Эту сцену планировалось снимать два дня. В первый день в фокусе была моя  реакция, а завтра постановщик трюков разобьет в кровь лицо моему игроку.
В обеденном перерыве сын играл в хоккей с нашим режиссером и знаменитым Роном Маклеллом с одной пятерке. Боролся в углах за шайбу и раздавал «звездам» пасы. «Звезды» в углы не лезли, травму боялись получить.
Вечером на автомобильной стоянке, перед дворцом спорта ко мне подошел режиссер и сказал:
-      Я люблю тебя и ненавижу одновременно.
-      За что, Ти Дабл Ю?
-      Люблю за то, что ты естественен, до боли правдоподобен, а ненавижу за то, что твой персонаж враг. Он и плох, и хорош одновременно.
-      Ти, - ответил я ему, - мы ведь снимаем канадское кино, а не американское. Это в Голливуде жестокие русские пьют кровь младенцев и нет у них ни  одной положительной черты. В Канаде народ-то поумнее, наш зритель понимает, что человек, пусть он даже русский, сложнее, чем его Голливудская карикатура.
Я автоматически сказал «наш зритель». Он посмотрел на меня с удивлением, казалось, что он не ожидал от меня того,  что я олицетворяю себя с канадским народом. Его удивлении говорило мне, что он считает меня русским, и что я хоть и хороший, но все равно враг.  
Вот так-то. Как говорил знаменитый Багдадский вор Ходжа Насреддин: «Сколько не говори слово «Халва», во рту слаще не станет».

День одиннадцатый

Весь день простоял как мебель у бортика. Снимали те же эпизоды, что и вчера, но только с другого угла. Внимание больше уделялось борьбе на льду. Мой голос не требовался, мы записали всё вчера, но присутствие на скамейке было обязательным. Камера иногда скользила вдоль бортов и было бы странным если бы Всеволод Михайлович отсутствовал на своем рабочем месте. В обед показал Ти Дабл Ю мультфильм. Пока он ел я поговорил с ним «за жизнь». Сорок пять лет, женат на тридцати пятилетней актрисе, детей нет.
-      Пока нет, - подчеркнул он.
Как я и предполагал, этот фильм его самая большая работа. До этого он снял телефильм о девичьей футбольной команде и один эпизод документального сериала «Дела ФБР». Так же я выяснил, что он имеет диплом историка и преподавал русскую историю в университете.
«Вот откуда ноги растут» - подумал я, вспоминая его феноменальную способность повторять русские слова. Но сюрпризы меня ещё ожидали впереди.
Аккуратно сложив свою хоккейную амуницию в сумку, он, как я уже говорил, играет в советской команде капитана сборной Виктора Кузькина,  Ти  приготовился смотреть мультик.
Я планировал комментировать действия героев, но он сделал это сам. То есть, параллельно действиям разворачивающимся на телеэкране он комментировал своё понимание происходящего и радовался как ребёнок, узнавая все те трудности и радости, которые пережили сценарист, режиссер, композитор и главные герои мультфильма.
Кормил своего «милиционера» каждые пол часа. Он стоял за противоположным от меня  бортом и я носил ему еду по подземным переходам ледовой арены.
Проходя в очередной раз мимо раздевалки канадцев я обратил внимание на плакаты написанные на русском языке.
В фильме есть такая душещипательная сцена: профессионалы НХЛ читают телеграммы с Родины вдохновляющие их на подвиг. Послания эти были приклеены на стене среди объявлений на русском языке. Объявления разные: о наборе в школу фигурного катания Дворца спорта «Лужники», о продаже коньков, о предстоящих соревнованиях юных хоккеистов. Все эти объявления выглядели подлинными, очевидно отпечатаны они были  в России и не вызвали у меня ни каких нареканий. Но между ними наши художники повесили большие плакаты о предстоящих встречах профессионалов со сборной СССР. Лучше бы они этого не делали. Или на худой конец нашли бы меня. Я уже больше месяца кручусь рядом. Но то ли они боятся показать свою некомпетентность, толи они думают, что я попрошу мне за это заплатить, но вопросов мне не задают, а ошибок делают кучу. Три огромных плаката приклеенные на стену в ряд выглядели так:

ДВОРЕЦ СПОРТД

КАНАДА – СССР

Ниже нарисована шайба с расписанием игр на ней.

ХОККЕИ
Сентябрь 22,24,26, это аппретура ночь 28. 1972.

Класс. То, что в слове «Хоккеи» стоит не Й, а И, понять художников было можно. Но написать «СПОРТД», было не простительно. У них была куча Лужниковских плакатов напечатанных в России.  Спиши буква в букву и не думай.

Так как сцена была с элементами насилия ставить её пригласили руководителя группы каскадеров из Торонто. Мужика этого звали Эрик, было ему за сорок, рост около двух метров, ну и конечно он был «косая сажень» в плечах. По сценарию играть сцену должны были три милиционера и хиппи. Но каскадер сказал:
-      Ни фига. Я сам арестую его, а в помощники возьму только одного из ментов.
Осмотрев кандидатов он выбрал моего мальчика. Ещё бы. Мы часа три просидели с Эриком в раздевалке хоккеистов обсуждая красоты России, куда он очень мечтает поехать. Лоббирование интересов не я придумал. Слово это чисто английское. Так, что пусть те двое, не попавшие в кадр, не обижаются.
Осмотрел я место предстоящих съемок и обнаружил что на двери комнаты милиции висит табличка «ЛИЧНЫЙ». Я то понял, что имели ввиду художники. Они просто нашли в словаре слово “PRIVATE” и перевели дословно. Но по-русски это не звучит. Объяснил режиссеру. Тот сорвал с двери табличку и выбросил её в мусорный бак. Как Эрик с Вовой скручивали и тащили канадского хиппи я не видел, так как ждал их за дверью комнаты милиции. Как только они вбросили лохматого парня внутрь за ними тут же зашел Даниэль и спросил по-русски:
-      Генерал, за что Вы арестовали канадского гражданина?
-      Вы кто такой? - ответил я как можно более низким басом. Режиссёру не хотелось чтобы  Бобровский голос звучал из-за двери. А говорить больше было не кому.
-      Я, Александр Гречко, - ответил мой друг.
-      Это не Ваше дело, - ответил я за генерала, - я здесь отвечаю за безопасность. Убирайтесь отсюда.
Признаться говорить низким голосом мне было не легко. Не знаю оставят этот момент в кино или нет, подозреваю, что могут вырезать. После окончания съёмочного дня Даниэль подарил мне книгу стихов, написанную его женой.
Я сначала прочитал два и очень удивился. Потом быстро пробежал остальные. Судите сами:

Возьми в свою пятерню гриву моих волос.
Потяни на себя стоя сзади.
Скачи на мне всё быстрей и быстрей.
Войди поглубже и ороси меня семенем изнутри.

Не слабо. И так все восемьдесят шесть четырнадцати строчных стихов. Все как один. Когда я увлекся чтением Даниэль ушел, а ко мне подошел канадец играющий роль моего ассистента. Он взглянул в книгу через плечо и спросил:
-      Ты знаешь где живет эта б##ть?
-      Это не б##ть, а жена Даниэля. Нашего Гречко. И живет она в Торонто.
-      Пока Даниэль на съёмках я смотаюсь в Торонто, познакомлюсь с ней. Тут всего-то тысяча километров.

День между съёмками  

Вернулся домой и первым же делом проверил в словаре Ожегова, что означает слово «Аппретура». Товарищ Ожегов такого слова не знал. Но я упрям по натуре и я нашел его в словаре иностранных слов. «Аппретура» в переводе с французского языка означает  «Заключительный». Мне всё стало ясно. Фраза «Это аппретура ночь» является компьютерным переводом английской фразы «Файнал найт». «Поубывав бы», сказал один хохол другому, услышав как москали «пыво» называют «пивом».
Повесил, «взятый мною взаймы», плакат  с «Это аппретура ночь» на дверь комнаты сына.

Дни тринадцатый, четырнадцатый, пятнадцатый и шестнадцатый.

За четыре часа дороги от Галифакса до Фредериктона, четыреста сорок километров отличной трассы, о чём только не успеешь подумать и вспомнить.
В этот раз я вспоминал о том, как десять лет назад, в июне 1995-го года,  поехал с сыном в отпуск в Москву. Это была последняя возможность использовать бесплатные проездные документы в любую точку бывшего Советского Союза на себя и одного из членов семьи. Империя уже четыре года как развалилась и до Верховной Рады Украины наконец-то дошло, что пора бы льготы бездельникам и урезать. На очередном построении личного состава нашей летной части начальник штаба предупредил:
-      Всё, халява заканчивается. Кто идет в ближайшее время в отпуск берите проездные документы и летите хоть на Камчатку. Больше нас в Россию бесплатно пускать не будут.
Я выбрал столицу. Жена поехать со мной не смогла. Конечно же пятилетний сын был слишком мал для ознакомления с культурными ценностями музеев столицы нашей великой Родины, но я не мог не использовать свой последний шанс на шару прокатиться по стране. «Хоть не съём, так понадкусываю» - думал я.
В один из прохладных июньских дней на Красной площади мы встретили иностранца. Он стоял в рваной футболке и изрядно поношенных кроссовках с фотокамерой в руках и беспомощно оглядывался по сторонам.
Я предложил ему помощь. Жестами естественно. Ни я по-английски, ни он по-русски ни бельмеса не понимали.  Сначала я сфотографировал  его и сына перед мавзолеем, затем предложил посмотреть дедушку Ленина, или то, что от него осталось, затем провёл его по Кремлю, Третьяковке, Пушкинскому и к вечеру мы оказались в музее Вооруженных сил. Восторга военный музей у нашего канадского друга не вызвал. Он скучал во всех залах за исключением одного. Как только он увидел обломки американского самолёта-разведчика У-2, сбитого нашими ракетчиками в небе над Свердловском, как сразу же оживился и даже пощупал пальцами парашют, на котором полковник Пауэрс спустился в Зауралье на гостеприимную советскую землю.
-      Я знаю эту историю, - с восторгом заявил он мне.
Было такое впечатление, что о других увиденных экспонатах он вообще ничего не знает. Ну ладно, его не интересовала наша гражданская война, это понятно, но там ведь и тема второй мировой войны очень хорошо раскрыта.  Ноль эмоций, ни перед документами из концентрационных лагерей, ни перед штандартами вермахта. «А ведь союзничек», - с чувством досады подумал я тогда.

Не было ни какого повода для скандала. Тем более через тридцать три года, переосмыслив происшедшее, не стоило об этом было даже вспоминать.
Ну бывает. Сглупил адвокатишка. Далек он был от понимания хоккея, хотя и крутился все время вокруг него. Кстати, вскоре после этих игр мистер Игелсон надолго сел в тюрьму. «Нагрел игроков на бабки» и попался.
Снять режиссер решил всё гораздо «круче» чем было.
Пригнали двенадцать канадцев в форме офицеров Советской армии во главе с  генералом.  Восемь из них без оружия и плюс четыре с автоматами Калашникова. Сначала адвоката попытался задержать генерал, потом к нему на помощь бросились невооруженные офицеры, не справившись с мелким адвокатишкой наши доблестные военные кликнули автоматчиков. Тут уж не выдержали нервы у Питера Махоулича. Он как сказочный богатырь разбросал двенадцать русских и вызволил Игелсона из плена. Вот такая вот галиматья. Если не сказать хуже.
Для тех кто не увидит этого на телеэкране я припас любительскую видеопленку.
Так как побоище было связано с риском для здоровья сцену эту режиссировал постановщик трюков. Мужик, надо сказать, он классный. Ставил драки для трёх фильмов Джеки Чана. Выдвигался на «Оскара» в номинации постановка трюков. Проиграл «Гладиатору». Драку он поставил может быть и не плохо.
Только мне обидно, драки то не было.
Почему нашим продюсерам отказало чувство реальности я не знаю. Может это возмездие нам за годы которые они жили в страхе перед Советами. Уже кажется могучий враг давно умер, а так и хочется его лягнуть.  
Потом снимали эпизод когда разбили в кровь лицо Александра Рогулина. Эспозито получил пять минут за это. Со скамейки профессионалов на лед полетели стулья, клюшки, полотенца. Досталось и моему сыну. Он охранял скамейку канадских игроков. Стоявший рядом с ним хоккеист сорвал с Владимира милицейскую фуражку и зашвырнул ею в судью. Три раза переснимали возмущение профессионалов.
В обеденном перерыве подошел Берри Данн и пригласил на партию гольфа. За гольфом в Канаде решается бизнес. Это как в России в сауну сходить. За одно и попариться.
После обеда я зашел к Марку Оуну в гримёрную. Он играет тренера канадцев Фергюссона. Марк рассказал мне любопытную историю. Оказывается в Канаде нельзя снимать кино о исторических персонажах без их разрешения, если они ещё живы. А так как в нашем шоу задействована целая команда игроков, и почти все они здравствуют, то продюсерам понадобилось получить персональное разрешение от каждого из них. Причем «Великая команда» осталась командой. Игроки договорились между собой, что если хоть один из них не дает своего разрешения на съёмки, то «кина не будет». Честно говоря условие выдвинутое продюссорами было тоже довольно таки жестким. Участники «Серии игр1972-го года» должны были дать свое согласие не читая сценария. То есть они должны были полностью положиться на добросовестность авторов фильма. Переговоры шли долго и трудно. Я не знаю почему, но был установлен определённый срок до которого подписи должны быть собраны. За час до истечения этого срока не хватало только одной подписи. Вратарь Кен Драйден не соглашался подписать разрешение до тех пор пока продюссоры не убедят его  в том, что кино получиться высокого качества. Не слабо.
Пришлось всей съёмочной группе: продюсерам, режиссеру, автору сценария, операторам прислать ему сведения о их профессиональных достижениях.
Убедили. Теперь отдуваемся.
Отдал свою повесть о погибшем летчике Марку Оуану и единственной нашей актрисе Соне ЛаПланте. От Марка ничего хорошего не жду. Он как и Даниель пишет сам. Как я уже убедился, пишущая публика чужие работы хвалит редко. Особенно начинающие писатели. Соня это другое дело.
Ради дня рождения режиссера решили изменить расписание съёмок. В подарок нашему гению снимали весь день победный гол Пола Хендерсона в ворота сборной СССР за тридцать четыре секунды до конца последней игры.  И так сняли, и по другому, и опять вернулись к первоначальному ракурсу. И радовались, радовались, радовались. Короче, главная битва в истории Канады была выиграна. Я думаю, что про Берлин у нас вспоминают реже, чем здесь вспоминают тот гол.
И наслаждением брали интервью у Юрия Ляпкина, потерявшего шайбу перед воротами своей сборной. Мне было жаль Алберта Бондаренко игравшего эту крохотную роль. Ни о хоккее, ни о Ляпкине он не имел представления. Четыре года назад Алберт бежал с Российского корабля в Галифаксе и волею случая оказался в нашем фильме. Всего одна фраза, но по замыслу режиссера ключевая:
-      Я навсегда останусь в памяти людей как игрок отдавший шайбу перед собственными воротами Полу Хендерсону.
В какой памяти. Никто не помнит кто и как потерял эту шайбу. Ляпкина помнят, это точно. Я сам его помню. А вот то, что он был в чем то виноват - не помню. Но драма есть драма. И переживания русского хорошо смотрятся на фоне ликования канадцев.
Кроме победного гола шефу преподнесли кучу подарков. Среди них была огромная открытка с карикатурой на именинника. Небритый Ти Дабл Ю стоял в форме капитана сборной СССР и говорил:
«Я думаю, что мне следует переписать конец моего фильма и забить победный гол за русских».

Дни семнадцатый, восемнадцатый и девятнадцатый.

Соня вернула книгу с обалденным отзывом. Перевожу с английского.
«Ничего себе. Вот это история. Автобиографичная? Надеюсь нет. Хорошо загружена. Реально прописаны персонажи. Ты проник в их сознание, головы... (дальше что-то по французик). Твой Попов очень активен и более того... Спасибо за твое доверие и возможность прочитать это.

Чужой, и если не враг, то просто инопланетянин. Стоит себе в сторонке пьет пиво. Под занавес гулянки порадовали нас всех  фильмом о нашем фильме. Что-то в роде Джеки Чановских неудавшихся дублей. То хоккеист упал и на него верхом сел судья, то актер роль забыл, то осветитель в кадр попал, смешно получилось. Не забыли вставить и меня.

День двадцатый, последний.

Приехали в Сэнт Джон снимать игру, сыгранную в Ванкувере. Приехали только по тому, что местная публика обещала заполнить десятитысячный дворец спорта и бесплатно просидеть все съёмки. Я не понял какая публика и кому обещала. И как она вообще что-то могла обещать. Что все десять тысяч позвонили продюсерам и поклялись прийти на съёмки ? Почему я такой желчный? Сейчас станет ясно.  На съёмки пришло всего лишь пятьсот человек. Стоило ли из-за «не массовой» массовки менять съёмочную площадку? Что касается меня, то я бы лучше сидел во Фредориктоне.
На трибунах я заметил двух болельщиков в футболках сборной СССР. В руках они держали советские флаги, а на головах у них были меховые шапки. «Опять стереотипы срабатывают» - с сожалением подумал я. Ну почему, восьмого сентября в самом теплом городе Канады, Ванкувере, русские должны быть в меховых шапках? На улице плюс двадцать шесть. Там и зимой ниже плюс десяти температура не опускается. Ближайшую шапку можно найти разве что на Юконе.
Но я оказался не прав. Режиссёр к наряду этих ребят ни какого отношения не имел. Мужики оказались фанаты Советско-Российского хоккея. Из местных. Футболки с надписью «СССР» купили у российских моряков, по двадцать пять баксов за штуку, а флаги выменяли на пиво.  
Для развлечения публики был выделен Крис Зарка. Он играл роль самого большого хоккеиста канадцев Питера Мохоулича. В Ванкувере Питер Мохоулич участие в игре не принимал, поэтому болтающегося без дела Криса снарядили быть шоуменом. С работой он справлялся здорово. Задавал зрителям вопросы о серии игр.
-      Кто был самым молодым игроком в канадской команде?
-      Кларк, - закричала публика.
-      Сколько зубов было выбито у Боба Кларка?
-      Два, нет три, - гадали мальчишки.
-      Кому Кларк сломал лодыжку?
Не все знали, но после нескольких попыток все таки вспомнили:
- Харламову.
И так далее. За правильные ответы он разбрасывал публике шайбы с символом нашей серии. Толпа за моей спиной ликовала. Мне это надоело и я решил развлечь публику по-своему.
«Разве это шоу?» - подумал я.
-      Даю двадцать баксов тому, кто назовёт имя советского тренера Боброва.
Я демонстративно достал партмонэ, вынул оттуда двадцатку и поднял её на головой. Я с таким же успехом мог предложить им и сотню.
-      Андрей, Сергей, Николай, Петр. Юрий, - неслось со всех сторон..
-      Это я Юрий, - ответил я громко, - а Боброва звали по другому.
Перечисление имён заняло ещё минут пять, после того как кто-то крикнул Иосиф я заметил, что народ потянулся за мобильниками.
«Так понятно. Домой звонят, хотят в Интернете поискать. Шансов на успех у них  тоже не много, но всё же двадцатка может уплыть»
-      Даю обратный отсчёт. Десять, девять.....
Когда я дошел до нуля и спрятал деньги народ стал требовать что бы я сказал как же всё таки звали Боброва. Понимая, что ни хрена канаки не поймут, и будут думать что я их надурил, я взял у одного пацана плакат, с оскорбительной надписью против  канадской команды и на обратной стороне, фломастером, крупно написал: «ВСЕВОЛОД».
-      Ты мог бы и тысячу долларов на это поставить, всё равно бы ни кто не угадал, закричал мне с верхнего яруса болельщик.
-      Я знаю, - ответил я ему сухо.
Не объяснять же мне ему, что имя тренера не знает даже съёмочная группа. Я уже видел как будут выглядеть титры перед фильмом.
Сначала показывают лица тренеров, сбоку надпись Канада, снизу черным фамилия и имя актера, а ещё ниже фамилия и имя персонажа, затем пять главных хоккеистов, затем надпись Канада исчезает и появляется СССР. Одновременно появляется  Даниэлевское личико, а затем я, бушующий на скамейке и в раздевалке судей. Имя и фамилия мои написаны без ошибок. А снизу надпись «ТРЕНЕР БОБРОВ». Ну ни как им Всеволод наш не дался.  
Под конец рабочего дня весь киношный народ собирал друг у друга автографы. Я подошел только к тем, кто действительно сделал это кино.
Продюсер написал:
«Я очень рад что ты позвонил мне перед съёмками. Твоя работа сделала наш фильм великим! Поздравляю. Продюсер. Рик ЛаГуньен».

«Поцелуй меня в ##пу» - написал Марк Оуан, сыгравший тренера Джона Фергюссона. Это было в его стиле. Именно «Ферги» дал команду Бобби Кларку сломать Харламову ногу. Весь фильм мы либо зло смотрели друг на друга, ругались в коридорах.

«Моему новому и дорогому другу. Смотрю вперед с надеждой работать с тобой в ближайшем будующем. Ты бриллиантовый. Берри Данн», - я тоже хотел бы работать с автором сценария и исполнительным продюсером нашего фильма.

«Юрий. Ты сукин сын. Ты фантастичен. Твой друг. Юда Кац» - Юда сыграл адвоката Игелсона. Фактически главная роль. За последним обедом выяснилось, что Юда сын белорусского еврея Кацмана бежавшего из СССР в 1935 году. Мне стало ясно почему мы работали с воскресенья по четверг и отдыхали в пятницу и субботу. Юда Кац глубоко верующий иудей и мы все выстроились под его иудейское расписание. Он очень быстро расплатился за мое дружеское отношение к нему. Его родной брат, Джероми Кац, был ответственным за рекламу нашего фильма в прессе. После обеда с Юдой я дал три интервью газетным журналистам и два телевизионщикам.

Прочел-интересно!
Ну по-поводу,особистов,пылесосов(так называл замполитов,мой первый штурман-Леха Скребцов)-я их тоже не очень любил.
Один товарищЪ,которого я выташил(будучи НШ АП) в люди,помог стать старшим офицером,сдал меня особистам,на следующий день,как я ушел в отпуск.Вызвали меня на службу и особист,выташил из моего стола рабочую тетрадь(засунул её в самый низ)в которой был написан приказ с грифом,без званий и фамилий по охране и обороне АС,типа м-с Пупкин наблюдает в секторе 0-30гр и т.д.,но на листе машинистка поставила (м/б).Я был обвинен в попытке разглашения государственной тайны(за что пострадал от ком.партии -шутка я не обижаюсь,на самом деле,нужно было быть аккуратнее,с людьми,но я всегда доверял людям,окружающим меня,в основной своей массе,-получив выговор с занесением в учетную карточку(85-год).
А особист был, ты наверное ,должен был знать такого - Миша Плетенев.Много он у меня настроения попортил.Как - нибудь расскажу.
А кто меня заложил, мне сказали только год назад.Но я обещал этому товарищу,кто сказал,в морду не плевать,тому кто заложил и вообще никак не проявлять свои чувства.Стараюсь раз обещал,но руку этому гаду стараюсь не подавать..
Продолжай, пиши, мне нравится.Чё остальные молчат-вопрос???