ТЕМА: Проза и поэзия

Полный текст стиха...
О пенсия, ты гордость или стыд?!
За что тебя такую назначают?
Порою плакать хочется навзрыд,
С тобою не живут, а выживают.
Конечно, проще возраст всем поднять
И думать здесь не нужно головою.
Давно известно, легче всё отнять,
Прикрывшись, всех доставшей, болтовнёю.
Бездарность, лицедейство и враньё.
Мол денег нет... Вот только не звездите.
Куда не сунься, взятки и ворьё.
Вы эти деньги все в казну верните!
Порою просто хочется спросить
У тех, кто хрень такую предлагают.
А вы смогли б на эту хрень прожить,
Что пенсией так гордо называют?
Ну, а кого ещё бы обобрать?
Конечно тех, кто всех в стране «богаче».
У них же денег, курам не клевать...
Пенсионеров, а кого иначе?
Они же в морду сдачи не дадут,
В который раз проглотят эту гадость.
А там глядишь и в мир иной уйдут
Чинушам и прохвостам всем на радость.
О, пенсия, заслуга многих лет!
Тобою разве только дыры штопать...
О пенсия, ты гордость или стыд?!
За что тебя такую назначают?
Порою плакать хочется навзрыд.
С тобою не живут, а выживают!...
@ Галина Зайчук ( Солдатова)

Источник: fotostrana.ru/user/post/72907199/2050345987/

О времени

Перебирая документы
В архивах памяти моей,
Я вижу лучшие фрагменты
И замечательных людей

И будто годы не помеха,
Но я давно не видел их,
Кто потерялся, кто уехал,
Кого-то вовсе нет в живых

Мы собирались в тесных кухнях
Хрущёвских маленьких квартир,
Жгли свечи, если свет потухнет,
И изменить мечтали мир

В окно открытое курили,
Ругались часто сгоряча
И ненавязчиво шутили
Про "дорогого Ильича"

Мы под гитару пели песни,
Мешали водку и портвейн,
И жить нам было интересней,
Мы были лучше и добрей

Да и страна была другая,
И вдруг я понял, чёрт возьми,
Что были мы, того не зная,
Тогда свободными людьми

Свободными от интернета,
От СМИ, от банков, от реклам,
От их навязчивых советов
Купить у них ненужный хлам

Нам не навязывали веру
Конфессий разных голоса,
И не кривлялась под фанеру
С экранов пошлая попса

Пусть не хватало ананасов,
Омаров, устриц и сыров,
Но колбаса была из мяса,
А молоко из-под коров

И жить нам было веселее,
И всё нам было по плечу,
А может, это я старею
И из-за этого ворчу?

А может, я и в самом деле
Живу в каком-то странном сне,
Но почему-то я уверен,
Что дело вовсе не во мне

Мы стали слишком равнодушны
Замкнувшись в каменных домах,
Мы потребительски послушны,
Забыв о собственных мечтах

Мы поселились в интернете
И там инкогнито живём,
А если вдруг, случайно встретим
Друзей, в лицо не узнаём

И всё быстрей проходят годы,
Кто растолстел, кто облысел,
Нам не хватает той свободы,
Что каждый некогда имел

Нам не хватает тесных кухонь,
Где так умели мы дружить,
Теперь набить важнее брюхо
Или айфон себе купить

Нам всем приходится меняться,
И мы себя не узнаём,
Мы научились притворяться,
Что мы по-прежнему живём

Олег Нечаянный "Стихи.Ру"

На улице у храмовых ворот...

Я в храм пришёл – не жаловаться, нет,
А чтобы к Богу… встать немного ближе.
Я бомж… и, ясно, не во фрак одет…
Но ведь не Богом я - людьми унижен!

Я всё своё теперь ношу с собой:
Мой быт тяжёл, но так легка дорога!
Хоть потолок дырявый надо мной,
А мне и места надо-то немного….

Я деньги дал на толстую свечу,
Спросил послушника, куда её поставить…
Что мне ответил он – я лучше промолчу…
Не он ведь в храме службу будет править!

Священник с дьяконом запели «Отче наш…»
И люд вокруг поспешно закрестился.
Меня же служка «взял на карандаш»
И под дождём я снова очутился….

Сижу на улице у храмовых ворот,
Со мной такой же рядом бедолага…
А дождь, как из пожарных шлангов льёт,
Так жалко стало мне его беднягу!

Накрыл его своим я пиджаком,
Пожаловался: «Что ж это такое
Из храма гонят нищего пинком…
Скажи, где ж их сознание святое?!»

Он тихо слушал, опустив глаза,
Но в них мелькнуло что-то неземное…
А по щеке то ль капля, то ль слеза…
Он до меня дотронулся рукою:

«Прости, что не ответил на вопрос,
Заслушался, как звонница рыдает…
Мне тоже в храме места не нашлось,
Хотя меня там… Богом называют…».

(с) Артур Наумов

Михерский Сергей пишет: На улице у храмовых ворот...
...
...
(с) Артур Наумов

Сильно.

Михерский Сергей пишет: На улице у храмовых ворот...

Я в храм пришёл .........
«Прости, что не ответил на вопрос,
Заслушался, как звонница рыдает…
Мне тоже в храме места не нашлось,
Хотя меня там… Богом называют…».

(с) Артур Наумов

Очень сильно! не даром появилось выражение неизвестного автора...... Современная церковь имеет такое же отношение к Богу, как касса театра. к искусству.

Нуу...тада ещё............

Один чудак с лицом фальшиво-грустным,
«ютясь» в салоне своего «порше»,
Сказал: "Мне стыдно называться русским.
Мы – нация бездарных алкашей."
Солидный вид, манера поведения
Всё дьяволом продумано хитро.
Но беспощадный вирус вырожденья
Сточил бесславно всё его нутро.
Его душа не стоит и полушки,
Как жёлтый лист с обломанных ветвей.
- А вот потомок эфиопов Пушкин
Не тяготился русскостью своей.
Себя считали русскими по праву
И поднимали Родину с колен
Творцы российской мореходной славы
И Беллинсгаузен, и Крузенштерн.
И не мирясь с мировоззреньем узким,
Стараясь заглянуть за горизонт,
За честь считали называться русским
Шотландцы – Грейг, де Толли и Лермонт.
Любой из них достоин восхищенья,
Ведь Родину воспеть – для них закон!
Так жизнь свою отдал без сожаленья
За Русь грузинский князь Багратион.
Язык наш – многогранный, точный, верный
То душу лечит, то разит, как сталь.
Способны ль мы ценить его безмерно
И знать его, как знал датчанин Даль?
Да что там Даль! А в наше время много ль
Владеющих Великим языком
Не хуже, чем хохол Мыкола Гоголь,
что был когда-то с Пушкиным знаком?
Не стоит головой стучать о стенку.
И в бешенстве слюною брызгать зря!
"Мы - русские!" - так говорил Шевченко.
Внимательней читайте кобзаря.
В душе любовь сыновнюю лелея,
Всю жизнь трудились до семи потов–
Суворов, Ушаков и Менделеев,
Кулибин, Ломоносов и Попов.
Их имена остались на скрижалях,
как подлинной истории азы.
И среди них как столп - старик Державин,
В чьих жилах кровь татарского мурзы.
Они идут – то слуги, то мессии,
Неся свой крест на сгорбленных плечах,
Как нёс его во имя всей России
Потомок турка адмирал Колчак.
Они любовь привили и взрастили
От вековых истоков и корней.
Тот русский, чья душа живёт в России,
Чьи помыслы - о матушке, о ней.
Патриотизм не продают в нагрузку
К беретам, сапогам или пальто.
И коль вам стыдно называться русским,
Вы, батенька, не русский.
Вы – никто!!!

Автор: Константин Фролов-Крымски

Всё испытав,
Мы знаем сами,
Что в дни психических
атак
Сердца, не занятые
нами,
Не мешкая займёт наш
враг.
Займёт, сводя всё те же
счёты,
Займёт, засядет,
Нас разя…
Сердца!
Да это же высоты,
Которых отдавать
нельзя.

(Из цикла «Дикий мёд», 1955—1958).

Фролов Константин

Уходит эпоха домашних застолий.
А может уже и ушла.
И канул, как в омут, приём хлебосольный,
Когда собиралась семья.
Тащили столы от соседей и стулья,
Чтоб толпы гостей рассадить.
И дом наполнялся гудением улья.
И был он для всех, как магнит.
Дня три до застолья была суматоха,
На кухне кипела возня.
Всех в гости к себе принимала эпоха,
Традиции предков храня.
Готовилось блюд разных, вкусных и много,
Со щедростью доброй души.
Встречали хозяева всех у порога
В квартиры, в дома , в шалаши…
От танцев трещали в гостиной паркеты
И песни за окна лились.
Гудели гулянья порой до рассвета .
Была увлекательной жизнь.
И спали потом на полу, на матрасах,
Друг к дружке прижавшись щекой.
И ночь продолжали гуденьем рассказы
И хохот от шутки смешной…
Когда это было?.. И кануло в лету.
Забыто давно и прошло…
Но тянется сердце к такому банкету,
Где было нам всем хорошо…

(09.11.2021 Алёна Гавенаускене-Колосовская)

Я стою такой унылый, предаю себя стыду,
Хулиганы дали в рыло у прохожих на виду.
Был бы я резвей и легче, не в таких больших летах,
Убежал бы я при встрече, на здоровых то ногах.
Будь я малость помоложе и здоровый, как амбал,
Я бы дал в ответ по роже и закончил бы скандал.
Но они намного шире, без морщин и без седин.
И к тому же их четыре, ну а я всего один.
Плюс последствия гастрита, простатит и диабет.
И пришлось достать мне тихо из кармана пистолет.
Получилось как-то глупо, неудобно, видит Бог,
Но лежат четыре трупа, у моих артритных ног.
Жить и жить могли б ребята, если б я был молодой.
Только я не виноватый, что уж старенький такой.

Прощание с новогодней ёлкой

Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел —
тянется их перекличка…
Вот и январь накатил-налетел,
бешеный как электричка.

Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушьи сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.

В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры?

Нет бы собраться им — время унять,
нет бы им всем — расстараться…
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.

Ель моя, Ель — уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас-на-крови,
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.

1966 г.

Булат Окуджава (1924 - 1997)

Прощание с новогодней ёлкой

Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел —
тянется их перекличка…
Вот и январь накатил-налетел,
бешеный как электричка.

Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушьи сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.

В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры?

Нет бы собраться им — время унять,
нет бы им всем — расстараться…
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.

Ель моя, Ель — уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас-на-крови,
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.

1966 г.

Булат Окуджава (1924 - 1997)

Прощание с новогодней ёлкой

Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел —
тянется их перекличка…
Вот и январь накатил-налетел,
бешеный как электричка.

Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушьи сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.

В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры?

Нет бы собраться им — время унять,
нет бы им всем — расстараться…
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.

Ель моя, Ель — уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас-на-крови,
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.

1966 г.

Булат Окуджава (1924 - 1997)

Прощание с новогодней ёлкой

Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел —
тянется их перекличка…
Вот и январь накатил-налетел,
бешеный как электричка.

Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушьи сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.

В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры?

Нет бы собраться им — время унять,
нет бы им всем — расстараться…
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.

Ель моя, Ель — уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас-на-крови,
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.

1966 г.

Булат Окуджава (1924 - 1997)

Прощание с новогодней ёлкой

Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел —
тянется их перекличка…
Вот и январь накатил-налетел,
бешеный как электричка.

Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушьи сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.

В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры?

Нет бы собраться им — время унять,
нет бы им всем — расстараться…
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.

Ель моя, Ель — уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас-на-крови,
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.

1966 г.

Булат Окуджава (1924 - 1997)

Прощание с новогодней ёлкой

Синяя крона, малиновый ствол,
звяканье шишек зеленых.
Где-то по комнатам ветер прошел:
там поздравляли влюбленных.
Где-то он старые струны задел —
тянется их перекличка…
Вот и январь накатил-налетел,
бешеный как электричка.

Мы в пух и прах наряжали тебя,
мы тебе верно служили.
Громко в картонные трубы трубя,
словно на подвиг спешили.
Даже поверилось где-то на миг
(знать, в простодушьи сердечном):
женщины той очарованный лик
слит с твоим празднеством вечным.

В миг расставания, в час платежа,
в день увяданья недели
чем это стала ты нехороша?
Что они все, одурели?!
И утонченные как соловьи,
гордые, как гренадеры,
что же надежные руки свои
прячут твои кавалеры?

Нет бы собраться им — время унять,
нет бы им всем — расстараться…
Но начинают колеса стучать:
как тяжело расставаться!
Но начинается вновь суета.
Время по-своему судит.
И в суете тебя сняли с креста,
и воскресенья не будет.

Ель моя, Ель — уходящий олень,
зря ты, наверно, старалась:
женщины той осторожная тень
в хвое твоей затерялась!
Ель моя, Ель, словно Спас-на-крови,
твой силуэт отдаленный,
будто бы след удивленной любви,
вспыхнувшей, неутоленной.

1966 г.

Булат Окуджава (1924 - 1997)

Очень актуально сейчас......

Загадка русских, мысли американского блогера Beard

Вы врагов истребляли веками,
Все империи сдохли от русских,
Потому что сам Бог видно с вами
И он думает тоже по-русски.

Разгромили вы наглых французов,
Что дошли до Москвы и вдруг сдулись
Победитель - народ и Кутузов,
Просто русские там не прогнулись.

А потом победили и немцев
Покоривших почти что полмира!
Беспощадны вы для иноземцев,
Нет для вас ни преград, ни кумиров.

Ваши воины, будто из стали
И закалку прошли в страшных битвах!
Мы ж от страха при слове лишь Сталин
Преклоняем колени в молитвах...

Вы как боги, властители ада
Не страшна вам полярная стужа,
Не боитесь дождя, бури, града
Наводя на врагов страх и ужас.

Доблесть воинов ваших бессмертна!
И доказана жизнью, делами.
А земля страны вашей - безмерна,
Освоение длилось веками.

А ещё сила русских - наука
Первым в космосе стал ваш Гагарин,
Полетел к звёздам он без испуга
Этот русский улыбчивый парень.

Кто считает: нет круче спартанцев,
Значит, русских он точно не видел,
Не понять русский дух иностранцам
Пусть попробуют русских обидеть.

Им по силам снести - страны, горы...
Ведь на службе у них даже атом!
Кто сильнее глупейшие споры
Их боятся сейчас даже в НАТО.

А поэтому лучше бегите,
Если встретитесь им на дороге
И хотя бы вы им не грубите,
Ведь дерутся они словно боги!

Хорошо, что они чуть ленивы
И дают шанс пожить миру дольше,
Неулыбчивы и молчаливы,
Никогда не дразните их больше...

Автор Владимир Уткин.