АРЗ.

АРЗ - это заводы, где ремонтируют военные самолеты. Самолеты надо перегонять на АРЗ на ремонт, а потом забирать их оттуда отремонтированными. Все это связано с командировками, с полетами в отрыве от части, то есть с бесконтрольностью и разгильдяйством. В конце концов, все самолеты обычно возвращаются в полк, а у экипажей остаются достаточно интересные воспоминания.
  Нашему экипажу была поставлена задача: перегнать самолет на завод в Кневичи, сдать его, переехать на поезде в Хабаровск, получить на заводе самолет, облетать его, и перегнать в полк. Экипаж был опытным, на заводах бывали не раз, никаких проблем при подготовке не возникло.
  Обычно самолеты на завод перегоняются в совершенно неисправном состоянии. Техсостав, в надежде на то, что на заводе все равно все отремонтируют, ставит на летательный аппарат все сгоревшие, и неремонтируемые блоки. Логика в этом есть, но сразу возникают проблемы у летного состава, ведь надо еще и пролететь на этом самолете около 2-х часов. Сбалансированное решение обычно озвучивается при докладе о готовности самолета к полету: "Двигатели у него работают!". Ну, и слава богу, реагирует командир. Так все и было. Уже при наземной проверке оборудования, мы убедились, что стартех нас не обманул, у этого самолета действительно работали только двигатели. Но мастерство советских летчиков тогда еще было безграничным, поэтому самолет был благополучно доставлен в Кневичи своим ходом.
  Мы последний раз пообедали за счет МО, то есть в летной столовой, и поехали во Владивосток, на вокзал. Купили билеты на ночной поезд до Хабаровска, вещи сдали в камеру хранения, и начали убивать время до отхода поезда. Способов убивать время существует множество, но мы выбрали самый эффективный, решили попить пивка в пивнухе, а как только откроется ресторан на морвокзале, перебраться туда, и сидеть до упора. Пока будут нас выгонять, подойдет время отправления поезда. Очень хороший способ, да и экипаж весь вместе, никто не заблудиться в городе. Решено - сделано. И пиво попили, и в ресторане посидели. Хорошо так посидели, добросовестно, не жалея ни себя, ни посетителей ресторана. А уж песню про "Траву у дома", которую раз 30 исполнил ансамбль для морских летчиков по их же заявкам, посетители не забудут уже никогда. В 23.00 нас начали провожать из ресторана, как раз к отходу поезда, к 00.30, персоналу ресторана это и удалось. Сели в паровоз, поприставали к бортпроводницам, уснули.
  Проснулся я самостоятельно. И совсем не по причине обезвоживания организма, как это часто бывает, а из-за убийственного запаха в купе. Огляделся, обнюхался, обнаружил бесхозные носки, которые, мягко говоря, "воздух не озонировали", открыл окошко, и выкинул носки прямо в окружающую среду, чем, видимо, и нанес непоправимый вред экологии в мировом масштабе. Поток свежего воздуха разбудил моих попутчиков. Начали одеваться, выяснилось, что носки были правого летчика, запасных у него нет, но никто делиться с ним своими носками не стал, поэтому правак надел туфли прямо на голые ноги, рассудив, что под брюками не очень заметно. Мы позавтракали, то есть попили пива, послушали нытьё правака по безвременно погибшим носкам, умылись, собрали шмотки, тут и Хабаровск прямо под окно подкатил.
  Прибыли на завод, представились начальнику летно-испытательной станции (ЛИС). Мы не в первый раз были на этом заводе, начальник особенности поведения морских летчиков знал, поэтому сразу решил уточнить наши планы. От имени экипажа выступил командир. Он так и заявил начальнику, что если работники завода хотят вовремя получить премиальные, то есть сдать нам самолет без задержек и без замечаний, то нам нужны 3 дня на изучение особенностей пляжа в городе Хабаровске. Посчитав наши требования совершенно законными, начальник с ними согласился, и даже расселил нас не в заводской общаге, а в 9-ти этажной гостинице КЭЧ. Такой подход к общему делу нам понравился, пообещав "не чудить", мы пошли в гостиницу.
  3 дня мы прожили как белые люди. Пляж, пивбар, ресторан "Дальний Восток", который носил неофициальное название "Казарма", так как в нем очень уважали военных. На 3-й день командир решил, что пора привести нас в порядок, и поэтому после пивбара повел нас не в ресторан, а в гостиницу, но разрешил употреб##ть напитки в номере. Вышло это командиру боком. Поупотребляв с нами различные напитки, и даже преуспев в этом, командир решил, что сейчас самое время посмотреть по телевизору футбол. Мы его в этом начинании не поддержали, отпустили в свободное плавание, то есть на поиски телевизора. Оказалось, зря. Через 20 минут в номер влетел майор, представился страшно-оперативным уполномоченным КГБ, и спросил, что наш командир делает в номере полковника армии Ю.Кореи? Да нам и самим это стало интересным, поэтому я вышел в коридор, осмотрелся, обнаружил командира в соседнем номере в кресле перед телевизором, по экрану которого бегали футболисты. Причем командир на этих футболистов внимания не обращал, а живо общался с пожилым военным нерусской национальности. Я успокоил КГБ-шника, сказав, что корейским языком наш летчик ещё не владеет, а русским уже перестал владеть, поэтому военных тайн выдать не мог. Совместно распитая бутылка водки помогла офицеру КГБ более спокойно перенести это вопиющее безобразие. Командира уложили, от предложения корейца продолжить общение отказались, я проверил наличие остального личного состава.

Быстренько слетали в зону.
  Летаем ночную смену с 19.00 до 03.00. Обычная плановая смена. Мы уже отлетали маршрут на 0,5 радиуса, осталось выполнить пару зон на дозаправку. Подошел помощник штурмана АЭ, попросил слетать за него одну зону в конце смены на этом же самолете, к нему гости приехали, надо идти их развлекать. Нет проблем. За час до конца смены приходит командир АЭ, выясняет состав своего экипажа, взлетаем в зону для отработки элементов дозаправки в воздухе. Простое, рутинное занятие для штурмана, и очень сложное для летчика, ведь крыльевая дозаправка на Ту-16 ночью - самый сложный вид летной подготовки. Надо учесть, что крылатая ракета, с которой самолет ходил на маршрут, не снята, чтобы мы могли отработать с ней и при полете в зону. Покидались на шланг, отработали, возвращаемся домой. Тут и лететь, - всего ничего, 150 км, а руководитель полетов что-то торопит, не задерживайтесь, мол. Да мы и не задерживаемся, тут прямая, не сильно то и задержишься. Слышу, рядом пара с маршрута идет, думаю, перед ними и зайдем. Выйдя на точку, понимаю, почему РП нервничает, подошел снежный заряд, видимость 2 км, ухудшается. Заходим на посадку, снег, видимости нет, после ближнего - на повторный. Сзади еще 2 экипажа выполнили безрезультатный заход. Оценили остаток топлива, 9 тонн, еще заход, и надо уходить на запасной. Так все и случилось, после дальнего - набор 4200, курс на Хабаровск-гражданский. С нами уходит пара, вернувшаяся с маршрута. Вот это называется, в зону слетал, думаю себе, а сам повторяю заход на чужом аэродроме. Благополучно приземлились в Хабаровске. После того, как командир доложил, что мы все с "изделиями", нас зарулили на самую дальнюю стоянку.
  Вышли, покурили, посмеялись, задумались. Погода обыкновенная, - 30, ветерок, уши в трубочку заворачиваются. Самолеты с ракетами надо охранять. Проявил воинскую смекалку, вызвался охранять первым, пока самолет не остыл. Остался я в пока еще теплом самолете, а народ побрел на КДП, выяснять, как дальше жить будем. Через час пришел правак, сменил меня, рассказал, что в 04.30, на гражданском аэродроме мы никому не нужны, экипажи сидят в зале ожидания вместе с пассажирами, а комэска ищет ВОХРу, чтобы сдать самолеты под охрану. Пошел в аэропорт. Пока решали вопрос с охраной самолетов, проанализировали ситуацию. Позвонили с КДП домой, узнали, что снег валит "лопухами", надолго, значит, встряли мы по-черному. Личных вещей с собой нет, денег нет, одеты в "ползунки" и унты, в помещении жарко. Пришел комэска, сказал, что самолеты сданы под охрану, посоветовал спать сидя, а утром разберемся. Сели спать.
  Утро. Кушать хочется, а негде. Курево кончается, а денег нет. Хорошо. К тому же, мы никому не нужны. ВВС ДВО, ссылаясь на то, что мы, по большому счету, моряки, отправляет нас на Амурскую флотилию, а их начальники про самолеты только в академии и слышали. К тому же, нас надо заправить, а ТЗ не дают, кислорода нет, и т.д., и т.п.,.... Нормальный военный бардак. Все мы вооружены пистолетами, кому сдать - неизвестно, а народ, собрав последние деньги, поглядывает в сторону вино-водочного прилавка, комэска нервничает. К обеду, то есть к тому времени, когда во всей армии шел дневной прием пищи, а экипажи ракетоносцев продолжали, как голодные бомжи, валяться на лавках в аэропорту, созрело решение: нас отправить на плавбазу Амурской флотилии, а на завтра договориться с ВВС ДВО о заправке самолетов. Поняв, что сегодня мы никуда не улетим, те, у кого были деньги, сгоняли в магазин, и жить стало веселей. Только комэска хмурился, он не пил из каких-то идейных соображений. Через 2 часа нас перевезли на плавбазу Амурской флотилии.
  Плавбаза представляла собой пассажирский теплоход, вмороженный в реку Амур, который использовался как гостиница, но с военной командой и военно-морским порядком на борту. Нас расселили по каютам, дали белье и полотенца, отвели в баню, покормили, короче, проявили гостеприимство. Раздеваясь в бане, я обнаружил в одном из многочисленных карманов 100 рублей, а по советским временам это были большие деньги. Когда я поделился с товарищами этой нечаянной радостью, многие стали относиться ко мне ещё лучше. После бани мы часть денег потратили на традиционные русские напитки, употребили их по прямому назначению, и, чистые, сытые и довольные легли спать.
 

Командир полка, как он есть.

  Трудное это дело, полком командовать. Не каждый справится. Надо и начальству нравиться, и с народом контакт поддерживать, а это, в большинстве случаев, совершено противоположно одно другому. Вот и приходится командирам постоянно балансировать на "лезвии бритвы", а это выматывает психологически и физически. Не смотря на большое количество заместителей и помощников, командир всегда один, только он будет нести ответственность за принятые решения, за все, что случится в полку. Каждый человек обладает уникальным характером, свойственными только ему одному особенностями поведения. В условиях жесточайшей психологической нагрузки, эти особенности поведения иной раз перерастают в чудачества, в неадекватные поступки, по которым командиры и остаются в памяти народной. Вот о таких поступках, об особенностях поведения некоторых командиров, с которыми мне довелось служить, я и расскажу.
 
  Наш командир полка был невзрачного вида, похож на очень пожилого человека, и называли мы его между собой соответственно, по отчеству - Лаврентьевич. Хороший был человек, но вспыльчивый. Вот проводит он разбор полетов, и делится своими впечатлениями: "Я заметил, что летчики отодвигают педали и кресла, разваливаются, пытаются вздремнуть...", а из зала подсказывают: "на взлете". Все, разбор сорван, приступаем к расстрелу шутника. Тут достанется всем командирам, про шутника забудут, и долго будет кричать Лаврентьевич про дисциплину и порядок, пока присутствующий на разборе комдив не направит его в нужное русло. Вспыльчивый был командир, но справедливый.
  Как-то полк перелетал на Камчатку. Второй штурман, холостяк, прокобелировал всю ночь, в полете согрелся и уснул. А кабина второго штурмана была расположена в "желудке", то есть в бомбоотсеке самолета, и связь с ним была только голосовая, по СПУ. Второй штурман являлся оператором РЛС, штурман без РЛС не справился, и самолет сильно уклонился от маршрута. После прилета на Камчатку, командир полка в торжественной обстановке вручил этому холостяку 3-е суток ареста, за сон на посту. Обиделся холостяк, разнервничался, самостоятельно уехал подлечить нервы на горячие источники в Малки, где напоролся на командира полка, и получил заслуженную награду - ещё 5 суток ареста за покидание гарнизона. Многовато для одного лейтенанта всего за 2-е суток. Но не пал духом офицер, продолжал осваивать секреты летного мастерства.
  И вот пришло время проявить полученные знания на практике. В полку организовали летную смену, посвященную ночному бомбометанию. То есть все экипажи полка должны были выполнить бомбометание по горящей на земле мишени, которая состояла из бочек с мазутом, которые специально подготовленный человек поджигал перед вылетом, и после этого убегал как можно дальше. Первым шел экипаж нашего холостяка. И так ладно положил свою серию бомб наш герой, что все бочки и погасли. То есть у него результат - "000/000", а остальным некуда прицеливаться. Так была сорвана тематическая летная смена. На разборе полетов старший штурман кричал и ругался, обзывал холостяка диверсантом и саботажником. Командир полка остановил старшего штурмана, поднял холостяка, и сказал: "Посмотрите на этого урода. На перелете уснул, из гарнизона сбежал, мишень погасил. Что мне с ним делать? А делать буду вот что: все взыскания снимаю, за отличное бомбометание объявляю благодарность! А вы, командиры кораблей, за таких штурманов во время войны драться будете. Иди, лейтенант, с глаз моих долой!".
  Вот таким, вспыльчивым и отходчивым, пожилым дядечкой, и запомнился мне первый мой командир полка, который стал потом и командиром дивизии, и в Николаеве летную работу возглавлял, и погиб нелепой смертью от руки грабителя.
 
  Разные бывают командиры, высокие и толстые, видные и не очень. Вот и нам попался совсем невзрачный, маленький, совсем не уверенный в себе. Попал на должность не по деловым качествам, а по связям. Манерами смахивал на кота Леопольда, прозвище имел "Ляпа". Выйдет, бывало, перед полком, и шепчет что-то себе под нос, постоянно поглядывая на часы. Мы все гадали, может, у него на циферблате распорядок дня записан? Боязливый был, очень к мнению начальства прислушивался, и волновался все время, короче, вносил элемент неуверенности в нашу повседневную службу. Как-то раз решили послать мою эскадрилью на выполнение очень необычного задания. И такое это было важное задание, что контролировать нашу готовность прибыл сам Главный штурман авиации ТОФ, генерал. Я, как штурман АЭ, отрядным бортжурналы подписал, отрядные подписали рядовым штурманам, а меня стал проверять сам генерал. Зрение у генерала было уже слабеньким, показалось ему, что линия заданного пути у меня слабо нанесена, решил он мне показать, как надо маршрут рисовать. Взял карандаш, линейку, и попытался провести прямую линию. Не сложилось, карандаш убежал, и прорвал на карте дырку. Тут генерал взбеленился, и со словами: "все у тебя хреново", разорвал карту пополам. Я не выдержал, в относительно мягкой форме доверил генералу вести эскадрилью в бой, хлопнул дверью, и ушел в штаб АЭ, но новую карту рисовать начал. Прибежал "Ляпа", начал нудить, типа, что это я себе позволяю, как завтра эскадрилья полетит, почему я такой наглый? Посоветовал "Ляпе" успокоить генерала, показал зародыш новой карты, но сказал, что мне достаточно контроля и старшего штурмана, больше генерал мою карту не увидит, попросил мне не мешать.

Игорь Ларьков-86 писал(а) 01. Июль 2007 :: 09:37:


Поляна - легендарная личность ВВС ТОФ. Познакомился я с ним в 1994 после перевода на Камчатку. Жили в гостинице в номерах рядом. Действительно трезвым в нелетные дни я его не помню. У меня на памяти остался один удивительный случай, если бы не видел сам ни в жизнь бы не поверил что такое может быть. Так вот: заходит как то Полянский к нам в номер (мы тогда были холостыми лейтенантами и выпить то же были не против) а у него на лице синяк такой, что на пол лица, уж и не знаю чем так можно было огреть. Мы к нему Василич кто обидел ветерана? Он говорит: а-а ерунда, на ночь дам Чапе (это к стати вышеупомянутая собака) полизать к утру ничего не останется. Ну мы посмеялись, а на утро приходит Поляна на постановку задачи (что кстати бывало не так часто, и ему все сходило) и что вы думаете, ничо нет, лицо обсалютно без признаков насилия. Я и сейчас не понимаю как он этого добился. Хотите верте хотите нет. Вот такая история.

Без них - никуда!

  Речь пойдет о замполитах. Они все время меняют окраску, то есть свое название, но сущность остается все та же. Редко встретишь на этой должности достойного человека, настоящего мастера своего дела, обычно это неудавшиеся штурмана и летчики, приспособленцы, паразиты на телах летного и инженерно-технического состава. Обычно я стараюсь избегать резкостей в своих воспоминаниях, но тут не удержался.
  Это сословие я не любил всю жизнь. Именно жизнь, потому, что с детства слышал в семье от отца, а он тоже был военным, не очень лестные о них отзывы. Но пришло и мое время с этими ребятами столкнуться по службе. Тяжелые они люди, я все время удивляюсь, как они сами с собой живут, тогда, когда уже не надо притворяться?
  Первый раз я вплотную столкнулся с замполитом на стажировке, которую проходил в 924 гв. мрап, а сидели мы тогда на Умбозере. Решили мы сходить на танцы в поселок Октябрьский, где расконвоированые женщины жили. Сели в тундре, выпили немного для храбрости, а бутылку в кусты закинули. Ну разве мы могли подумать, что замполит полка, подполковник, будет сидеть в кустах, и подслушивать, о чем курсанты разговаривают? А этот сидел. У меня уже в детстве выработались снайперские качества, поэтому, даже с прицеливанием по невидимой цели, я попал бутылкой прямо ему в лоб. Сорвались танцы. Потащил он нас к командиру полка, кричал о покушении на жизнь видного политического деятеля, требовал выгнать нас с позором со стажировки. Спасло нас с братом только то, что командир полка "Череда", ещё праваком летал с нашим отцом. Успокоил он замполита, отстоял нас.
  Окончив училище, попал я в Монгохто. Это такая "летчиков столица", как в одной песне поется. Через какое-то время пришлось мне развестись с женой, причем сделал я это в очень сжатые сроки, за 3 дня, не посоветовавшись с замполитами. И испортил я замполитам статистику по разводам за месяц, были у них и такие нормы, как потом оказалось. Можете себе представить, приходит ко мне домой, где я еще проживал уже с бывшей женой, начальник ПО дивизии, и начинает уговаривать развод аннулировать, он уже и с судьёй договорился, чтобы не в зачет, значит. Я ему объясняю, что жену больше не люблю, не могу женщину обманывать, да и по согласию развелись, жена не против. А этот деятель и говорит, что он свою жену никогда и не любил, но не разводится, поэтому и в полковниках ходит. Не понял я его, за что и был сослан на "перековку" в "вечные" вторые штурмана.
  Стал я штурманом отряда, попал в очень интересный экипаж. Я был старлеем с 3-м классом, а все остальные - майорами с 1-м. Праваком у нас летал снятый со всех должностей командир отряда, а вторым штурманом мне достался замполит АЭ, переведенный из "зеленой" авиации. Мы понимали, что переведен он был из Европейской части страны, из ДА, за "развод, за пьянки, за дебош", но он прикидывался святым, да ещё и корчил из себя великого штурмана. А когда я спросил у него про карту и бортжурнал, так его чуть "кондратий" не хватил. Постепенно привел я его в порядок, но и замполит мне спуску не давал. Бывало, выскочит из кабины, отбежит от самолета, и давай про какие-то конспекты спрашивать. А у меня грех был, я конспекты эти проклятые, с курсантских лет принципиально не писал. Ну, своего второго штурмана, я послать ещё мог, но когда он притащил замполита полка, и пожаловался, что я конспекты не пишу, тут разговор по-крупному пошел. Ответил я замполиту полка, что конспекты не пишу, потому, что и без них все знаю. На это замполит предложил мне побеседовать о любой работе товарища нашего Ленина. Зря он так. Я его попросил объяснить, что означает слово "эмпириокритицизм" в известной работе основоположника. Долго морщил лоб этот знаток, а после того, как я выдал ему формулировку из философского словаря, разговаривать со мной дальше отказался, сославшись на занятость. Мои глубокие знания популярности мне у замполитского племени не прибавили.
  Дослужился я до штурмана АЭ. Но, видимо, это несчастье мне на роду было написано. Вторым штурманом у меня стал летать опять замполит, но уже полка. И тоже мнил себя великим штурманом. И вот полетели мы на разведку погоды, на полигон Литовко, что под Хабаровском. Погода не очень хорошая, сплошная кучевка, за нами полк Ту-22м2 должен идти, а полигон чужой, первый раз работаем. Я свои бомбы уронил без проблем, летим обратно, думаем с комэской, что сказать РП. Тут этот вождь с поправкой влез, мол, полеты надо закрывать, погода дрянь, он полком рисковать не будет. Я посоветовал товарищу бдительнее за нагрузкой на генераторы посматривать, как бы перенапряжение не случилось, и ещё пару слов добавил, не по инструкции. Вылез вождь из своего гнезда, прибежал ко мне, кричать начал что-то про субординацию, комэска не выдержал, вождя в кресло посадил, рассказал тому, кто здесь штурман АЭ, а кто вторым штурманом работает, а РП сказал, что работать можно. Ох, и драл меня этот замполит на земле, ох и драл...
  Вот так и шли мы по службе все время рядом, нормальные люди, и замполиты.
  Чтобы остаться честным до конца, должен отметить, что и среди них нормальные люди попадаются, но редко. На всю жизнь запомнил первого своего замполита АЭ, майора Терентьева, очень нравилось, как работает замполит АЭ майор Сидоренко, да и последнего своего замполита полка, "Валерочку", часто вспоминаю не злым, добрым словом.

Автор "Bez"
 

Июль. Жара. День Военно-Морского Флота. Святой праздник для нас всех. К этому времени я уже выразил желание покинуть Вооруженные Силы, подготовил себе преемника, доверил ему выполнение своих обязанностей, кроме самых главных, - получения денежного довольствия, и участия во всякого рода торжественных мероприятиях. По этой причине на парад я не пошел, а, надев гражданскую форму одежды, в установленное время прибыл сразу к месту основных мероприятий, в кабинет командира. Надо заметить, что работа предстояла большая: - командир получил должность и "полковника", у заместителя, Сереги Орлова, день рождения и приказ о демобилизации, да и всенародный праздник нельзя не отметить. Парад закончился, руководящий состав потянулся в кабинет. Пришли командиры частей гарнизона, поздравили командира, ушли проводить подобные мероприятия в своих частях. А мы, дружным противолодочным коллективом, непосредственно приступили к чествованию командира, Орлова, и себя, любимых. Хорошо, но жарко. В это время поступил звонок от главы района о том, что к 14.00 он подъедет к нам с председателем комитета по обороне Совета Федерации. Честно говоря, мы даже озаботились немного. Ну, подумайте сами, разве нормальный человек поедет поздравлять нас с праздником в 14.00? В это время каждый настоящий военный моряк уже настолько напоздравляется, что толку от него мало. Решив не брать дурного в голову, мы продолжили мероприятие, причем решили себя ни в чем не ограничивать, - все-таки праздник. Я, как опытный офицер-руководитель, на всякий случай дал команду в столовую накрыть столы на 10 человек, резонно рассудив, что если никто не приедет, то сами придем.
  Праздник проходил по плану. Кабинет командира уже напоминал привокзальную пивнушку, происходила постоянная ротация участников мероприятия, ослабевших от жары и напитков относили в соседние кабинеты. И тут доложили о заезде в гарнизон автомобилей администрации. Мы предприняли оперативные меры по наведению порядка, но не успели, поэтому приняли решение закрыть кабинет командира якобы на ремонт, а самим перебраться в кабинет замполита, пока тот встречает почетных гостей. Перешли в чистый кабинет, но себя привести в порядок мы уже не могли, потому, как выпито было много, жара, а на командира еще оказало влияние осознание собственного величия, короче, видок был еще тот.
  Высокий гость прибыл в кабинет, и вместо того, чтобы поздравить нас с праздником, сразу поднял животрепещущий вопрос о нашем отношении к передаче ведомственного жилья в муниципальную собственность. Осознав всю злободневность обсуждения этого вопроса с военными моряками именно в День Военно-Морского Флота, особенно во второй половине этого дня, я попытался все же подсказать этому председателю, что мы собрались в выходной день в штабе не для его торжественной встречи, а по поводу праздника. Скороговоркой отметив свои успехи в деле строительства Вооруженных Сил, этот деятель попытался продолжить обсуждение наболевшего у него вопроса. Но тут командир понял, что гость его величия не заметил, и попытался все расставить по местам. Объяснив гостю, причем очень доходчиво, кто здесь главный, командир в ультимативной форме потребовал от представителя федеральных органов власти предоставления ему квартиры в Новосибирске, причем без всяких к тому оснований, если не считать основанием те 700 грамм спиртных напитков, которые находились в организме.
  Но и председатель возмутился. Сказав, что он "практически генерал", употребляя выражения "когда я командовал полками и соединениями", эта шишка выразила неудовольствие нашим внешним видом, формой одежды, частично гражданской, и общим положением дел, потребовала представить ему справку-доклад о состоянии дел в полку. На мое замечание о том, что без допуска к гостайне я его и в туалет штаба могу не пустить, он отреагировал неадекватно, начав обсуждать мою гражданскую форму одежды. Тут я, и те же 700 грамм напитков, оторвались по полной. Употребляя выражения типа "послужи с мое", "понаехали тут с Луны с дурацкими вопросами", я ему в простой, деликатной форме разъяснил, что у меня впереди ДМБ, поэтому я сам себе разрешил появляться в своем штабе в дни всенародных праздников в белых гражданских штанах. Ещё я поинтересовался, какими полками и соединениями командовал этот "командир". С гордостью он мне сообщил, что закончил военную службу подполковником, заместителем начальника ПО пехотной дивизии. Я даже ему польстил, сказав, что он не "практически генерал", а где-то ближе к маршалу. Высказав все, что о нем думал, я предложил перенести "поле боя" в столовую. Глава района меня поддержал, переехали в столовую. Пропустив пару рюмашек, ослабив галстук, вождь начал вспоминать о своей службе. Но тут опять ожил командир. Осознав, что перед ним всего-навсего раздувшийся до размеров дирижабля презерватив под названием "замполит", командир, со свойственной ему прямотой, опять потребовал квартиру в Новосибирске, в противном случае пообещав выкинуть вождя из "своего" гарнизона. Кое- как успокоив командира, я посоветовал главе района забирать вождя и ехать к себе, попросив по пути сгладить впечатление от общения с настоящими морскими волками, "обветренными, как скалы". И поехали они, ветром гонимые, а мы продолжили мероприятие.
  Все остались довольны, кроме, наверное, председателя комитета. Командир до сих пор командует полком и руководит гарнизоном.

Автор "Bez"

Интересное задание.

 
  Мы скучали в классе эскадрильи. То есть по плану поводилась командирская подготовка, если бы была хорошая погода, мы бы пошли играть в футбол, но погода была плохая. Для привычных дальневосточников просто плохая, а для обыкновенных людей - отвратительная, - шквалистый ветер, ливень, только "камней с неба" не хватает. Настроение - под стать погоде. Несколько скрашивало действительность то, что выдали получку. Народ сидел по классам и строил планы по освоению этой немалой суммы. Некоторые уже отнесли малую толику полученной суммы в вино-водочный отдел магазина, обменяли на известный всем товар, и не стали закладывать этот товар на длительное хранение. Таким сиделось веселей.
  В штаб эскадрильи прибежал командир полка. Именно прибежал, а это настораживает. Народ оживился. Бегущий полковник в мирное время - это паника, значит, жди различных глупостей. Глупости не заставили себя долго ждать. Пришел командир эскадрильи и поставил задачу: отобрать трезвый отряд, который через 3 часа вылетает на Камчатку, где разбомбит, что скажут. Что конкретно там не на месте, расскажут после посадки на Елизово. Классический отряд, по ранее приведенным причинам, отобрать не удалось, поэтому было принято соломоново решение - полетит сам комэска, командир отряда, который выпить просто не успел, и молодой командир, которому пить в служебное время еще не разрешалось.
  Сказано - сделано. Сходили домой за вещами, поехали на аэродром. Не зная, какие бомбы будут подвешивать, решили повесить на себя все возможные держатели. Не смотря на плохую погоду, взлетели по плану, через 2 час уже заруливали на стоянку в Елизово. РП предупредил, что нас встречают. Насторожились. Не зря. По стоянке уже прогуливался настоящий адмирал. Эти флотоводцы всегда вносили в нашу жизнь элемент неожиданности, так как о своей авиации у них были очень оригинальные представления.
  Нам удалось произвести впечатление на адмирала. При заруливании мы сдули с него фуражку, которая улетела в лужу. Поэтому, выходя из самолета, мы тактично пропустили первым старого командира отряда. Командир спускался по лесенке медленно, торопливый правак наступил ему на голову, белоснежная фуражка командира приобрела отпечаток обуви 43 размера. Построив экипаж, командир доложил адмиралу, что мы прибыли для выполнения всяких задач. Адмирал прокричал, что летчики с грязными фуражками ему не нужны, на что наш командир злорадно пробурчал: "на свою посмотри". Обменявшись приветствиями, мы пошли размещаться, почему-то в клуб. В клубе около сцены стояли солдатские койки, на сцене, под плакатом о нашей партии, которая была для нас и честью и совестью, стоял стол, за которым ранее прилетевшие товарищи уже очень живо обсуждали порядок выполнения ещё не поставленных задач. Провинившийся правак сгонял в магазин за жидкостью, которая, как известно, смывает все следы, и мы присоединились к обсуждению. Поздно ночью комэска разогнал развоевавшихся воздушных бойцов по койкам.

Крепкий товарищ.

 
  Был я молодым и красивым штурманом ракетоносного полка. Все должности освоил "самоучкой", то есть без учебы в прославленном 33 ЦБП и ПЛС (Николаев). И вот стал я засматриваться на должность ст. штурмана полка, ну, время подошло. Командование не сопротивлялось, но нашло у меня изъян - я нигде не учился. А тут и разнарядку спустили на учебу, вот я и созрел, пришлось ехать учиться на ст. штурмана полка. Приказали - поехал.
  Ребята на ЦОК попались нормальные (хотя и увели у меня 500 советских рублей), познакомились, стали жить и иногда учиться. Учеба была очень напряженной, достаточно сказать, что за 100 дней учебы пришлось 87 раз сходить в ресторан. Но здоровье и финансовые возможности позволяли, все благополучно закончили Центральные Офицерские Курсы.
  В группе НШ учился один летчик из Североморска, с Ил-38. Жил он вместе с товарищем с такой "занозистой" фамилией. Северяне-вертолетчики понимают.
  В процессе знакомства я поинтересовался основными вехами боевого пути летчика, почему он в достаточно молодом возрасте ходит "майором" и уже учиться на НШ АП. Летчик честно рассказал, что дальше "правака" он в летной карьере не продвинулся, но очень удачно женился, что и привело его на должность НШ АЭ, и на учебу для освоения следующей должности.
  К чести этого летчика надо отметить, что "образованность" свою он и не пытался демонстрировать, отличался только тягой к самогону и женскому полу, то есть и не отличался даже, а просто вел нормальный образ жизни. Чего-чего, а самогона и красивых женщин в Николаеве всегда хватало, поэтому учеба у летчика пошла нормально. Возвращался он всегда утром, с плоской флягой с самогоном в портфеле, был весел и общителен. А тут вернулся грустный, выпил самогона, и сказал, что сегодня он "в школу" не пойдет, потому, как получил утром тяжелую травму. На вопрос про травму пояснил, что травма носит психологический характер, и помочь в этом деле может только самогон, который у него как раз и имеется, причем именно в том количестве, которое может помочь зарубцеваться ране на сердце, то есть грамм 900 у него есть. Оставив все расспросы на более позднее время, мы ушли "в школу".
  После учебы мы вернулись в гостиницу и приступили к расспросам. Товарищ уже достаточно поправил здоровье, чтобы честно рассказать, что случилось. А дело было так. Познакомился он с молодой женщиной, у которой муж водил пароходы по разным морям, и стал временно исполнять обязанности мужа. Все шло хорошо, его любили, кормили и поили, и самогон на вынос давали. Ну, сами понимаете, жизнь удалась. Вот сидит он утром перед телевизором, ждет, пока ВРИО жены завтрак подаст. А та на кухне завозилась. И можете себе представить такую неприятность, из рейса неожиданно вернулся настоящий муж. Открыл дверь своим ключом, зашел в комнату и видит совершенно постороннего мужика, который в трусах сидит перед телевизором спиной к нему. Морячок, не задавая лишних вопросов, взял доску "20-ку", которая в коридоре для ремонта лежала, и этой доской треснул нашего летчика сзади прямо по голове. Все нам стало ясно, банальная история. Для меня лично осталось непонятным, почему эта травма была отнесена к разряду психологических.
  Объяснение просто потрясло меня. Летчик сказал, что от удара он не пострадал, доска просто переломилась у него на голове, он встал, взял отломившийся конец доски и этим орудием нанес ответный удар зарвавшемуся хаму. А вот поведение женщины и нанесло ему психологическую травму, ведь она стала причитать по потерявшему сознание мужу, и не покормила завтраком ВРИО мужа, хотя они и расставались теперь навсегда, в связи с прибытием законного супруга.
  Да! Гвозди бы делать из этих людей, - сколько бы было в мире гвоздей.
  А летчику мы посоветовали впредь ходить на свидание в ЗШ.
Автор "Bez"

  Полет с 'крутыми' летчиками.

Назначили нового командира дивизии. Резкий такой полковник, слова авиационные любил применять по делу и не только. Энергичный, нацелен только на победу. Так и надо, но без перебора, а тут перебор присутствовал.
Вот и решили реальный минимум полетать, мир удивить. Понаехало инспекторов всяких, аж в салоне столовой им всем места не хватило. Это сразу мне не понравилось. Слепили экипаж из двух полковников, которые раньше друг друга и в лицо не знали, не то чтобы в одном самолете летать, и меня к ним посадили. И поручили слетать на разведку погоды. Что такое слетанность экипажа при полетах при минимуме, говорить не буду. Вот её как раз и не было. Предварительную подготовку проводил сам командир дивизии. Представляете, как это выглядит, когда в классе сидят штук десять полковников, один другого круче. После постановки задачи они даже со мной не познакомились, поговорить, как летать будем, не захотели, типа, встретимся под самолетом. Понял я, что добра не будет.
И минимум установился, серьезный такой, на пределе. На предполетных указаниях все умничали по любому поводу, только не про полеты. И комдив красовался, команды авиационные произносил, вроде: 'по нолям - колеса в воздухе'. Круто, для непосвященных. Но я к тому времени уже понимал, что чем больше слов, тем меньше дела. Одна польза мне от полковников была, до самолета на 'уазике' покатали.
Вырулили на исполнительный. Еще на рулении я понял, что у меня в самолете есть два крутых командира корабля, но нет правого летчика. Насторожился.
Взлетели. Хороший минимум, метров 120, для слетанного экипажа никаких проблем. А эти пижоны даже на кругу, при минимуме, автопилот включили, мол, не гоже им руки о штурвал стирать. После 'четвертого' они начали разбираться, кто будет пилотировать, а кто мешать не будет. А погода испортилась, где 120 метров было, там уже только 70-80 стало. Вот прошли 'ближний', а полосы и не видно. И пижоны болтать перестали, затихли, только и слышно, как друг другу штурвал пихают, 'ну давай, покажи' - 'ты сам покажи'. Четко рекомендую: 'уходим на повторный!'. В ответ слышу: 'Мы? На повторный? Садимся!'. Снизились до 20 метров и бреют над землей, полосу ждут. Развиднелось, торец прошли на 20 метрах, кое-как усадили самолет на центр полосы, начали резко тормозить. Корма докладывает: 'правая дымит, дымит, горит!'. Срулили в карман, остановились. Комдив с КДП спрашивает: 'ещё кружочек?'. Молчат, друг на друга смотрят. А корма все про свое, мол, правая тележка горит. Открыл я люк, взял свой огнетушитель, тут один из героев выхватил его у меня из рук и давай колесо тушить, а куда нажимать - не знает. Потушил я им колесо, взял свой портфель штурманский, и молча пошел в штаб АЭ. Это чтобы не возникло мыслей про 'второй кружочек'. Заруливали на стоянку они уже без меня. А я со своим помощником водки выпил, так как полеты отбили после полковничьих рассказов о фактической погоде.

Автор "Bez"

Сплошные обломы.

 
  У нас в гарнизоне ремонтировали ВПП. По этой причине все разлетелись, Ту-16 на Леонидово, Ту-22м2 - в Хороль. Я улетел на Леонидово и три месяца летал там "минимум". Налетался по "самое не могу". Надоели пьянки, игра в карты, да и уже стало тянуть к родным и близким, к которым меня по разным причинам все три месяца не отпускали. И вот ремонт наконец закончили, то есть не все починили, нет, ремонт ВПП - это постоянное состояние, а просто закончили в этом году. Весь выделенный цемент был успешно разворован, все гарнизонные собаки уже были съедены военными строителями, вот работы и решили приостановить. И на завтра назначили перелет домой. Событие серьезное, даже волнующее, мы подготовились к этому мероприятию, кто как смог. Кто водки выпил, ведь это последний раз бесконтрольно, а кто и цветы полевые в букет сформировал. Я вошел в первую группу, а правак мой, снятый с должности командир корабля - во вторую. Второй штурман, Эдик Белоусов, решил совместить оба варианта подготовки к отлету, и шлялся по бараку пьяный с букетом в руках, который и подарил мне в конце этого трудного дня.
  Перелет. Хорошее настроение. Впереди встреча с семьей, нормальная помывка, домашний ужин, да и есть другие удовольствия от встречи с собственной женой. Перелет выполнили без приключений, заруливаем на стоянку. На стоянке нас встречает дивизионный "уазик", пассажира не видно, но греха на нас нет, поэтому не пугаемся. Выключаемся, вылазим из летательного аппарата, начинаем выгружать сумки. Душа поет. Но зря эта душа распелась. Из "уазика" выходит полковник, начальник штаба дивизии, и делится со мной наболевшим, - он не долетал три ночных круга по минимуму на подтверждение класса. Я ему сочувствую, головой киваю, а сам начинаю отслеживать эскадрильскую машину, которая должна отвезти меня в гарнизон, на встречу с семьей. И тут я начинаю понимать, про что этот начальник мне песни поет. "Бэкфайеры" еще два дня будут сидеть в Хороле, поэтому полковник хочет быстро слетать туда, отлетать свои круги. Одобряю его планы, закидываю сумку в машину, лезу сам, но полковник меня удерживает. Замысел его в том, что именно с нашим экипажем он решил лететь в Хороль, причем именно сейчас, вон и самолет готов. Вы можете себе представить, как я "обрадовался". До квартиры, где меня ждет семья, всего пять километров по дороге, а до этого проклятого Хороля - 1000 км, и все по воздуху. Человек я военный, выражения, которые мгновенно созрели в моей голове, наружу не выпустил. Начал отбрехиваться, мол, к перелету не готовились. Но полковник и это продумал. Из "уазика" вылез штурман дивизии, и без всяких формальностей подписал мне бортовой журнал ухода на запасной аэродром Хороль, выразив надежду, что для такого опытного штурмана как я, пролететь 1000 км проблемы не составит. Делать нечего, собрал экипаж, пошли к самолету.
  Запустились, вырулили, взлетели. Набираем высоту, строю схему отхода. Из недр самолета потянуло дымком, маску подтянул, огнетушитель приготовил, сосредоточился. У летчиков возня, бормотание, матерщина, второй штурман суетится, чего-то выключает. На всякий случай завернул лайнер на кружок над аэродромом. Успокоились, определили, что горел усилитель радиостанции, выключили, проветрились, начал готовиться к заходу. И что вы думаете, этот герой-полковник вспомнил, что на самолете две радиостанции, решил продолжать перелет на одной, на Хороле починимся. Тут и я определился, что пока горел усилитель, у меня отгорели РСБН, АРК, РЛС. Даже обрадовался, что встреча с семьей не сорвалась. Но полковник упирается, про "боевую" обстановку говорит, про опытность мою, короче, настаивает... И все мои слова про то, что с одним высотомером в приграничный район лезть не надо, до него не доходят. Полетели. Кое-как дошли, мастерство действительно не пропьешь.
  Прилетели, полковник сел в "уазик", дал команду разместиться как-нибудь, уехал узнавать, когда полеты. Пошли в казарму, бросили тряпки, решили пообедать, да и обстановку разведать. Ребята сказали, что все минимум отлетали, завтра перелет домой, полетов не планируется, обед закончился, столовая закрыта. Так и не поняв, зачем мы прилетели, пошли в Хороль, в кафе. Взяли еду, водку, сели. Даже выпить не успели, как примчался "уазик", нас отвезли в гарнизон, где полковник и рассказал, что лично для него организовали полеты, вечером летаем минимум, завтра домой. А сейчас мы можем пару часиков поспать, вот только с койками проблема. Обалдеть! Эта забота уже задолбала. Я напомнил полковнику, что самолет надо починить, он подхватился, поехал организовывать ремонт. Попадали на чужие койки, сделали вид, что поспали. Вечером отлетали эти злосчастные три круга, выпили, наконец, свою водку, с трудом нашли место для ночлега.
 

Как зарабатывают клаустрофобию.

 
  День начался как обычно. Обычный такой день в Николаеве, в 33 ЦБП и ПЛС. Мы учимся на Центральных офицерских курсах. Лично я учусь на старшего штурмана полка, ребята учатся на начальников штабов полка, на командиров и замполитов полка. Все мы - кандидаты на продвижение, будущая элита Морской Авиации. Во всяком случае, это нам пытаются втолковать наши преподаватели. А на самом деле мы молодые и тяжело здоровые лбы, не обремененные комплексами, с достаточным количеством денег, и с огромным желанием получить от этой учебы все, что может дать южный город диким ребятам из тайги.
  В "школу" я сегодня не пошел. Надоело. Это бывает, когда учишься уже второй месяц. Перенасыщение знаниями. Это плохой синдром, ведь учиться еще полтора месяца. Надо восстанавливать силы. Восстанавливать силы я пошел в соседнюю комнату, к Витьке. Витька, штурман полка из 924 гв. мрап, окончил четыре месяца назад академию, прислали его сюда для количества, поэтому у него свободный график. Подразумевается, что он будет работать в библиотеке, готовиться к поступлению в адъюнктуру. Витька решил готовиться основательно. Чтобы не отвлекаться по пустякам, он купил сразу ящик водки, поставил его под кроватью, и принялся глубоко изучать материал. Пока Витька три года учился в Питере, он немного потерял связь с действующей армией. Вот тут я ему и пригодился. Я ничего не скрыл от будущего кандидата военных наук. Рассказал, за что принято сейчас пить в полках, в каких количествах, чем закусывают. Причем я не только излагал сухую теорию, я, не жалея себя, провел и практические занятия, благо учебные пособия были у нас с собой, вернее под Витькой. Короче, к приходу товарищей мы с Витькой уже закрепляли пройденный материал, то есть спокойно спали.
  Ближе к вечеру пришлось просыпаться. Я бы ещё поспал, но некоторые представители будущей "элиты Морской Авиации" дергали за ноги, трясли за организм, звали в боевой поход. Объектом удара на сегодняшний вечер был назначен ресторан "Николаев". Я уже сходил туда раз 35, меня там знали как облупленного, столик на четверых был всегда накрыт. Да и как могло быть иначе, если официанткой там работала жена моего бывшего командира, который перевелся в Николаев. Пришлось идти в ресторан. В ресторане все прошло как обычно, рассказывать не буду. Совсем уже ночью мы решили все-таки пойти домой. И пошли, то есть поехали на такси.
  И тут одного из нас потянуло на экзотику. Не смотря на то, что мы уже достаточно выпили, и в общаге у Витьки еще с собой было, товарищу захотелось настоящего украинского самогона. И погнали мы такси в Лески, район города такой, где на квартире, на девятом этаже, продавали самый лучший в округе самогон. Зашли в подъезд, разместились в лифте, кнопочку нажали, поехали. Но уехали не очень далеко. Лифт встал, как вкопанный. Свет погас. Причем встал этот подлый механизм между этажами, выйти невозможно.
  Сначала мы отнеслись ко всему с юмором, в нас еще играли спиртные напитки, мы тыкали пальцем в кнопочки, вызывали дежурную, но все было тщетно. Пока были силы, мы кричали, просили вызвать милицию, и объявляли пожарную тревогу. Никто даже не вышел из квартиры. Становилось тоскливо. Надоело стоять, но присесть все сразу мы не могли, коленки упирались в соседа, ребята попались рослые, только во мне одном 180 сантиметров, кое-кто был и выше. Хмель прошел. Некоторые запаниковали, хотелось всего сразу: пить, курить, свежего воздуха и в туалет. Покурили, дышать стало труднее. Северный замполит упал на пол, свернулся калачиком и уснул, собака. Как мы его не пинали, он делал вид, что пьян настолько, что ничего не понимает. Так мы простояли шесть часов. Ровно в шесть часов утра лифт поехал. Нашей радости не было предела. Долго решали, куда ехать. Один кричал, что надо продолжить поездку вверх за самогоном, я же настоял на поездке вниз, на свободу. Вышли из проклятого подъезда, хотели набить морду дежурному лифтеру, который без предупреждения отключил лифт в 24.00 и включил его в 06.00. Мордобоя я не допустил, быстро отвез всех в родную гостиницу.
  В "школу" опять не пошел. Я лечился от клаустрофобии. Лечился очень серьезно, не жалея ни сил, ни здоровья. Оздоровление организма наступило очень быстро. Уже в 10.00 мы с товарищем вышли на балкон и громко пели "Боже, царя храни". Внизу аплодировал Главный штурман авиации ВМФ полковник Москоков. Выбор репертуара я объяснить до сих пор не могу, ведь я и сейчас слов не знаю.

Автор "Bez"

  Дело было в Артеме.

Это город такой, около Владивостока. Там ещё аэродром есть, Кневичи называется. Зачем мы там жили, не помню, наверное, самолет с завода забирали. Поселили нас как обычно, в домике 'ДС'. Разместились, осмотрелись, и рванули в город, мы же дикие, из тайги. А в городе нас интересовало только кафе 'Полет', что на ул. Севастопольская. Как бы не осуждали меня за крен в сторону спиртных напитков, но из песни слов не выкинешь. Да и не буду кривить душой, не в театр мы стремились, если удавалось попасть в цивилизацию. Выпили, закусили, с девушками познакомились, план сложился. Когда кафе закрылось, пошли мы к девушкам в гости, ведь в домике 'ДС' нам совсем делать было нечего.
Попали мы в 3-х комнатную квартиру, веселимся, с девушками ближе знакомимся. Командир распределил цели, моя цель мне не очень понравилась,
поэтому я так и заявил, что с этой 'очкастой селедкой' ничего общего иметь не хочу. Но осмотрительность я вел плохо, мадам рядом стояла. Попросил командир меня пойти покурить, пока они тут взаимопонимание восстановят.
Зашел я в соседнюю комнату, там телевизор работал, сел в кресло, закурил, в телевизор поглядываю. И слышу голоса, типа 'скажи ему', 'сама скажи'..
Оглянулся, а на диване парочка устроилась, одеялом прикрылась. Ну, думаю, нет покоя уставшему офицеру, вышел, хлопнул дверью, пошел на кухню, начал ругаться, мол, если в койку, то дверь надо закрывать. Опять что-то девушки засуетились, ничего понять не могу. Постепенно все прояснилось, оказалось, что не вся квартира принадлежала одной хозяйке, а была квартира коммунальной, и в соседней комнате спали ни в чем не виноватые соседи.
Надоело мне все это, попросил я штурмана проводить меня до места временной дислокации. А куда он денется, не бросит же своего товарища в чужом городе. А ночь уже давно за полночь завалилась, автобусы не ходят. Сели мы в такси, поехали в аэропорт. Ну а куда ехать, только там кабак работал круглосуточно, обслуживая экипажи гражданских самолетов. За 'реактивные' талоны нам накрыли стол, за деньги выдали напитки, там мы и просидели до обеда. Серьезно так посидели. Спать поехали в свой любимый домик 'ДС'.
А там уже командир бесится, потерял штурманскую группу. Когда он нас обнаружил, кричать перестал, но решил нас дисциплинировать, всякие выходы в город мне запретил. И сам лег на койку и начал читать учебник английского языка. А в те годы учить язык вероятного противника мог только потенциальный перебежчик, о чем я и сказал командиру. Бросил он учебник, повел экипаж в город, на ужин. А меня сдал под охрану 2-м прапорщикам нашего экипажа, запретив всякие перемещения. Но я уже в те годы был хитер и коварен. Предложив охранникам поужинать в камере, дал им денег на водку, за которой они тут же и умчались. А я спокойно поехал в любимое кафе 'Полет', где и застал весь экипаж. Командир очень удивился, как это мне удалось оторваться от хвоста, но за стол посадил, и с 'очкастой селедкой' повторно познакомил...
Для моралистов. Я все придумал, такого не могло быть в Морской Авиации.

Автор "Bez"

Я не помню, показывали ли эти рассказы, но просматривать все страницы просто лень.

Командировки и карьера.

     Полк переучивается на сверхзвуковой ракетоносец. Для этого планируется командировка в славный город Николаев на шесть месяцев. Но еще раньше в Николаев уезжает «передовая группа», это наиболее опытные инструктора, которые пройдут переучивание первыми, а потом будут учить летать своих подчиненных. В состав передовой группы был включен опытный командир отряда по прозвищу «Муму». Прозвище свое он получил отчасти  по своей фамилии, которая у всех ассоциировалась с известным литературным произведением,  а в основном потому, что когда бывал «с запахом», то ничего больше от него услышать было невозможно. А «с запахом» товарищ был постоянно.
     В процессе теоретического переучивания наш герой очень уставал, поэтому регулярно расслаблялся. Причем иногда и до потери памяти. В один из таких моментов «Муму» решил, что уже достаточно расслабился, поэтому пора перебираться в койку. Так как до койки еще надо было доехать, товарищ вошел в троллейбус и поехал в гостиницу. В троллейбусе приятно покачивало, товарищ уснул. В какой-то момент «Муму» проснулся, понял, что спит сидя, в одежде, решил это безобразие исправить. Он спокойно разделся в троллейбусе, аккуратно сложил одежду и лег спать на сидение. В таком виде его и довезли до ближайшего отделения милиции.      Переучивание завершить не удалось, потому, что для дальнейшего прохождения службы он был направлен в гарнизон Хороль, на должность командира корабля Ту-16.
     Его бывший штурман, штурман отряда по прозвищу «Змеюка», которое получил от первых букв имени и отчества  «УЖ», переучивание благополучно завершил, летал на Ту-22м2 в Монгохто. Как-то раз Ту-22м2 со «Змеюкой» на борту ушел на запасной аэродром Хороль. Когда зарулили, вылезли, «Змеюка» решил навестить своего бывшего командира. И навестил, причем очень результативно для обеих сторон. Возвращался он в гостиницу уже поздно ночью. И пристали к нему местные хулиганы, было их много. Вспомнил «Змеюка», что пистолет после перелета не сдал, обнажил ствол и произвел предупредительный выстрел вверх. Хулиганы испугались и убежали, зато прибежали патрули и проводили товарища в комендатуру. Там провели расследование, приняли во внимание то, что «Змеюка» был выпивши, доложили куда следует. В результате совместного распития напитков «Муму» был переведен обратно в Монгохто, но уже на должность помощника командира корабля к нам в экипаж, а «Змеюка» поехал на другой флот штурманом корабля.
     Вот так эти командировки портят карьеру летному составу.


Бешеный рост.

     Закончился Военный Совет. Нас отпустили домой, в наш таежный гарнизон. Лететь на Ан-12 около двух часов. С нами летят «моряки», у них тоже закончился свой  Военный Совет, но им лететь на Камчатку, у нас в гарнизоне заправка. Все устали, обкурились, ждем вылета под самолетом. Пришел экипаж, запустили нас в кабину. Люди мы с командиром авиационные, на самолетах летать умеем, поэтому заняли место в гермокабине около столика.
Все двери закрыли, началась предполетная суета. А мы не спеша, достаем хлебушек, сало, колбаску, и водку. Все, что нужно, чтобы скоротать два часа полета. «Бортач» выдал нам стаканы, все остальное у нас было. Поехали. Окружающие с завистью смотрели нам в рот, но мы привычные, каждый умирает в одиночку. Один «капраз», который все время делал вид, что он больше чем «капраз», подполз к столику, попросил разрешения «упасть на хвост». Мы не жадные, угостили «моряка». Пока пили-ели, уже и прилетели. Вышли на родную землю, пришлось вспоминать, что начальник, организовывать заправку и отправку борта на Камчатку. По погоде борт на Камчатку не пошел, дал команду размещать пассажиров на ночлег, поехал домой.
     Утром пришел на службу, суббота, начал выпихивать этот Ан-12 на Камчатку. Там погода ни к черту, упираются, лететь туда три часа, с запасными проблема. Кое-как уговорил камчадалов, чтобы взяли самолетик, теперь главная задача – собрать пассажиров. Начальник КП поехал собирать пассажиров, мы с командиром что-то обсуждали у него в кабинете. Тут в кабинет вламывается вчерашний «капраз», которого мы в полете угощали. Причем вламывается не один, а с двумя бутылками водки, и кричит, что он решил «раздать долги». Не так уж много он нам и задолжал, но не выгоняем. Тем более, что кое-что в нем, вернее на нем, со вчерашнего вечера изменилось. А изменились погоны. Вчера он был в погонах «капраза», а сегодня – в адмиральских. Командир сразу отреагировал: «Ну, ты блин, растешь!». Все просто, оправдывался адмирал, вчера на Военном Совете вручили погоны, приделать не успел. Короче, вы вчера ко мне по-человечески отнеслись, давайте обмоем звание по-быстрому. Я сослался на отсутствие закуски. Адмирал, увидев тот десяток ягодок брусники, которые сиротливо лежали на блюдце, сказал, что с этой закуской свадьбу можно сыграть. Настойчивый и напористый оказался адмирал. За 40 минут он влил в нас две бутылки водки без закуски, и я проводил его на самолет.
     Хороший адмирал, без глупостей, «из наших будет».


[/size][size=14][/color][color=#cc0000]

 Годовой контроль.

Пришло время слетать мне годовой контроль по маршруту. Запланировался я в экипаж замкомэски, там как раз штурман АЭ ему контроль давал, ну и я сзади присоседился, заодно и мои инструкторские навыки проверят. Провели предварительную подготовку, я уяснил, что мне надо лететь на второй маршрут.
Я был уже зрелым штурманом отряда, поэтому самостоятельно принял решение на предполетные указания не ходить, там все равно ничего нового для меня не скажут, а решил я прибыть прямо к вылету. Отоспался, поел, в отличном настроении, не спеша, пошел в сторону аэропорта. Пришел на стоянку пораньше, и сразу почувствовал какую-то тревогу внутри себя. Дело в том, что я не обнаружил ни самолета, ни экипажа. То есть часть экипажа в моем лице присутствовала, а вот остальных я не нашел. Начал я опросом близлежащих товарищей осторожно выяснять, в чем дело. Оказалось, что на предполетных указаниях всю плановую перекроили, время вылета резко поменяли. Вот замкомэска и улетел на маршрут в новое время. Ничего страшного, решил я, поймали какого-нибудь второго штурмана и засунули в самолет. Пересчитав всех штурманов вокруг, я понял, что все на месте, или в других экипажах. Озаботился. Тут и мой самолет с моим экипажем заруливает.
Надел я шлемофон, пошел под люк, открыл его, и стал делать вид, что только из самолета вылез. А сам в самолет заглядываю, кто там сидит? А там и не оказалось никого на моем месте. Вылез замкомэска, посмотрел на меня вопрошающе, я только руками развел, ну а что оставалось делать. Тут и Саня, штурман АЭ вылез, рассказал, что пришлось вылетать без второго штурмана, потому, что в нужный момент никого рядом не оказалось. Нормально слетали, без проблем.
Пришлось после окончания полетов стол накрывать, оправдываться. Меня и не ругали, поняли, в чем дело. А я оборзел, говорю, раз все удачно сложилось, то можно мне и годовой контроль в книжку записать. Не сразу, только после повторного похода в магазин, Саня согласился написать мне этот контроль.
Душевные люди, приятно было с ними служить.

Я совсем о вас забыл, прошу простить.

Да просто служба.

Каждое утро все мужское население гарнизона тянется на службу. Именно тянется, плетется, тащится. Тащился и я. Рядом плелись боевые товарищи, пытались разговаривать, но как-то вяло. Пришли, покурили, построились. Начальники решили, что сегодня будем заниматься командирской подготовкой, то есть сидеть по классам и делать вид, что повышаем свой профессиональный уровень. У каждого свой уровень, каждый повышает его как может. Одни играют в домино, другие в карты, третьи в нарды. Тоска.
Пришел командир эскадрильи, внес некоторое оживление в процесс. Завтра мы, парой, вылетаем на обеспечение РВСН. Сейчас начнем готовиться к полетам. Начали. А что тут готовиться, мы летали туда несколько раз, карты готовы, написал бортжурнал, подписал его ведомому, сам подписался у штурмана эскадрильи. Теперь главное, - грамотно сложить дальнейший распорядок. Вылет ночью в 02.00, поэтому пора уговаривать комэску, чтобы отпустил домой на отдых. После получасового приведения различных аргументов, комэска, скрипя сердцем, отпустил нас по домам. Ну и прекрасно, еще один служебный день закончился.
В 00.00 мы все сидим в столовой, делаем вид, что завтракаем. Организм уже привык просыпаться, когда попало, принимать пищу в совершенно не подходящее для этого время. Специфика летной работы. Получили бортпайки, пистолеты, поехали на предполетные указания. Там такие же сонные начальники рассказали, что лететь будем по плану. План незатейливый, - 6 часов полета на Камчатку и обратно, остаток топлива минимальный, при возвращении – грозовая деятельность. Поехали по самолетам.
Взлетаем, собираемся, полетели. В эфире тишина, оно и правильно, какой сумасшедший в 02.00 будет летать над Охотским морем? Но и мы не сумасшедшие, мы военные, мы выполняем поставленную задачу. Спать хочется, - спасу нет. Лететь по прямой - полтора часа. Принимаю решение – работать вахтовым методом. Предупреждаю второго штурмана, что займусь сложными расчетами, отвлекусь немного, когда до Камчатки останется 50 км, пусть обратит мое внимание. Тот все понял. Уперся я головой в тубус РБП, задремал. Вроде только глаза закрыл, а уже второй штурман пихается. Отряхнулся, взбодрился, оценился. Разрешил второму подремать, мне он пока не нужен. Идем над Камчаткой, болтает. Болтает – мягко сказано, такое впечатление, что по самолету лупят кувалдой. Летом над Камчаткой всегда так, но сегодня – перебор. Но второй штурман спит сидя, не взирая ни на что, он у меня опытный. Подлетели куда надо, сделали, что надо, развернулись домой. Разбудил второго, сам задремал.
Подремать не удалось. Потерялся ведомый. То есть связь с ним есть, а визуального контакта нет. И он нас не видит. Да это и не мудрено, ночь безлунная, чуть отстал, и готово. Сейчас будем ловить ведомого по Охотскому морю. Рассказываю, во сколько пройдем траверз Магадана, приглашаю на рандеву. Обещает прибыть одновременно. Подождем 15 минут, а потом займемся салютом. Проходим траверз Магадана, запрашиваю ведомого, тот клянется, что находится там же. Но не видать. Готовься, говорю, открой глаза, даю ракету. Какого цвета? Отвечаю – черного. Это юмор такой, ночной, черных ракет в природе не существует. Стреляю. Наблюдает, подходит. Поехали дальше.
Приехали. Аэродром видим хорошо, но сесть не можем, гроза. Лазим вокруг, топлива мало, на запасной уже не хватает. Лишних полчаса крутимся, потом подныриваем под кучевку, и садимся. Встречает комэска, в 15.00 приглашает на службу. У меня возникает вопрос – зачем? И так всю ночь кувыркались. Комэска пытается придумать ответ, я его опережаю – посмотрите телевизор, там расскажут, что очередное испытание баллистической ракеты завершилось успешно, значит, мы свою задачу выполнили. Номер проходит, до завтра мы свободны. А завтра опять потащимся, поплетемся, потянемся на службу. Но это будет завтра, на сегодня служба заканчивается.