ТРИЛОГИЯ
  Один день из жизни начальника штаба.


Ночь, переходящая в утро.

 Какой-то мерзкий звук. Что-то бибикает в мозгу. Открыл глаза - темно. Сосредоточился, понял, что это будильник, выключил. Встал, споткнулся о кошку, упал на ковер, уснул. Жена толкает ногой, дублирует будильник. Опять проснулся, сел. Возникло много вопросов: который час, зачем звенел будильник, и почему жена толкается? Из возбужденной речи близлежащего товарища понял, что сейчас 3 часа ночи, вчера я пришел в 23.00, очень сильно "уставший", бредил про какие-то полеты, завел будильник и рухнул на диван. Все стало на свои места. Вчера очень плотно работали с комиссией из ВВС, а сегодня эта комиссия хочет посмотреть, как мы будем выпускать пару Ту-142 на поиск иностранной подводной лодки. Вот оно как! Бреюсь, моюсь, пью кофе, курю, жалуюсь кошке на проклятую жизнь. Позвонил оперативному, узнал, что полеты раскручиваются по плану. Ну, и слава богу. Оделся, вышел в ночь. Надо зайти в гостиницу, разбудить комиссию, а то после вчерашней проверки они могут и не проснуться.
  Захожу в гостиницу. Некоторые проснулись и ползают на коленках около умывальников. Именно на коленках, потому, что гостиница раньше была детским садиком, и умывальники устанавливались для маленьких детишек. Бужу начальника комиссии, контролирую его действия. Умывшись на коленках, он на четвереньках пополз в туалет. Понимаю, что разум ещё не проснулся, поднимаю его, ещё раз бужу, рассказываю, куда приходить тогда, когда все уже смогут ходить.
  В штабе все идет по плану. Вылет на 07.00, пару поведет командир. Сонные экипажи бродят по штабу, демонстрируют доктору свое здоровье, получают оружие, документацию, и выезжают на аэродром. Подходят члены комиссии, мешаются под ногами, пытаются узнать, на чем они поедут на аэродром и когда завтрак. Понимая, что всех в два "уазика" мне не разместить, предлагаю немедленно позавтракать в кабинете начальника разведки. На завтрак выдаю две банки тушенки, хлеб, бутылку спирта и начальника РЭБ полка. После первой рюмки, оценив количество оставшегося спирта, комиссия принимает решение контролировать вылет прямо из кабинета. Одобряю это решение, выдаю начальнику РЭБ ещё одну бутылку, еду на аэродром.
  На КДП все по-взрослому. Принимаем решение на вылет, проводим предполетные указания, экипажи убывают на самолеты. Курим с командиром, он уточняет, что надо сделать с полком и гарнизоном за время его отсутствия. Отсутствовать командир будет долго, часов 12, поиск лодки будет выполняться в районе Камчатки, туда лететь 2,5 часа, а ещё работа в районе, потом обратно... Выдав все указания, командир уезжает на самолет. Все готово к вылету.
  Огромные самолеты выруливают на предварительный старт. Исполнительный. Взлет. Нехотя разбегаясь, самолеты отрываются, и "набирая высоту только за счет того, что земля круглая", уходят в район поиска. Пора ехать в штаб.
  07.50. Провожу планирование работы гарнизона на день. Командиры частей докладывают состояние дел, планы работ, записывают указания, спорят, ругаются. В одной из частей травма - бродячая собака укусила за щёку прапорщика, который возвращался из наряда. Интересуюсь, почему прапорщик из наряда возвращался на четвереньках? Какой-то шум в коридоре. Открываю дверь, вижу комиссию в полном составе, которая строем следует в туалет, исполняя строевую песню. Молодец начальник РЭБ, здорово поднял боевой дух членов комиссии. Завершаю гарнизонное планирование, оставляю "уазик" для перевозки тел комиссии, иду в полк.
  08.20. Планирование работы в полку. Теперь уже командиры эскадрилий "докладывают состояние дел, планы работ, записывают указания, спорят, ругаются". Тоже травма - правый летчик, пытаясь мастерски открыть бутылку ударом по донышку, распорол руку. Долго не будет летать, а мне теперь объяснять командующему, зачем он эту бутылку открывал. Предлагаю командирам АЭ закупить штопоры и раздать личному составу, провести инструктивно-методические занятия по открыванию бутылок с различной укупоркой. Ставлю задачи на день, определяю распорядок дня.
  08.50. Построение полка. Довожу общие задачи, распорядок дня. Отдаю народ в распоряжение командиров АЭ, иду посмотреть на управление полка. А посмотреть есть на что. Начальник специальной службы постоянно выпадает из строя. Объясняет свое состояние тем, что всю ночь готовился к предстоящему вылету. Убеждаю его, что специальное оружие сегодня применять не будем, отправляю спать. Ставлю задачи, напоминаю, что посадка пары планируется на 19.00, после чего и закипит настоящая работа, распускаю.
  Штаб. Тела членов комиссии уже доставлены в гостиницу, начальник РЭБ пытается в одиночку освоить остатки спирта. Спирт отбираю, начальнику разрешаю поспать до обеда. Изучаю телеграммы, раздаю дополнительные указания. Понимая, что обедать придется в штабе, прошу начальника строевого отдела заказать шашлыки на 13.00. Заказ с радостью принимается, весь строевой отдел, из солидарности со мной, решил обедать на службе, так сказать, в боевой обстановке.
  Сижу в кабинете. В организме какая-то неустойчивость. Надо что-то делать. Выделяю главное, зову замполита. Он все понимает без слов, вчера сам помогал мне работать с комиссией. Водка, легкая закуска, кофе. Чертовски не хочется работать. Но есть такое слово "надо"!
  Вот утро и прошло...

Вечер, переходящий в ночь.

  Встречаю пару. Возбужденные, говорящие много и громко, уставшие экипажи уезжают в класс эскадрильи. Сейчас они выпьют немного водки и пойдут отдыхать. Командиры и штурманы придут в штаб, расскажут, что они там налетали. Забираю командира полка, едем в штаб. Уже в машине командир начинает рассказывать о полете, слушаю командира вполуха, он ещё много раз все это повторит, когда начнем составлять отчет.
  А в штабе кипит работа. Хорошо отдохнувший начальник РЭБ суетится около кабинета замполита. Все ясно, там готовятся к торжественной части. Это тоже нужно. Начальник разведки уже пишет отчет, о чем-то споря со штурманом ведомого экипажа. На командном пункте столпотворение, все начальники служб пытаются одновременно доложить в ВВС результаты работы. Разгоняю всех по кабинетам, запрещаю доклады до тех пор, пока не будет выработана единая версия. Беру командиров и штурманов, разведчика, завожу к себе и закрываю кабинет изнутри. Вот он, момент истины! Вот теперь спокойно, вдумчиво, под запись, они мне все и расскажут. Рассказывают около часа. Все записано, отмечено на карте, проанализировано. Хмуро смотрю на разведчика. Он тоже не рад: если мы в отчете честно расскажем, как это было, нас просто расстреляют, а трупы выставят на обозрение личному составу ВВС. Я мыслю аналогично. Вот парадокс: лодка поймана вчистую, но говорить правду нельзя, потому, что ловили не по учебнику. Командир робко предлагает изобразить все это как новый тактический прием. У меня возражения: сначала надо было разработать прием на бумаге, утвердить у командующего, отработать на наших лодках, а уж потом работать по супостату. Взгреют ещё больше. Подвожу итог. В отчете будем нагло врать согласно учебнику. Что, что, а врать мы умеем, поэтому смело вырабатываем официальную версию. Собираю всех начальников служб, довожу официальную версию, разрешаю произвести необходимые доклады.
  Пойманную "иностранку" нельзя не отметить, а то ловиться не будут. Вот тут замполит и пригодился. Все проходят к нему в кабинет, там накрыт стол. Стол богатый: рыба красная и белая, жареная и копченая, икра красная и кабачковая, ну и всякие разные напитки. Вот теперь можно послушать, как действительно проходил полет, какие глупости творили, кто сволочью оказался... Процесс затягивается. Выгоняю к отчету начальников служб и рисовальщиков, старшим над ними назначаю начальника РЭБ.
  Ну что, пора и по домам. Работа в штабе продолжается, отчет надо нарисовать до 10.00, потом он на самолете поедет в штаб ВВС. Уже небогатый стол остается на разграбление рисовальщикам, они тоже люди, хотят и выпить, и закусить.
  Идем по домам. Светает. Командир будет отдыхать, замполит тоже, вон как "устал", аж шатается. А я? А я побреюсь, помоюсь, попью кофе, покурю, пожалуюсь кошке на проклятую жизнь, и пойду проводить утреннее гарнизонное планирование.

Если эти рассказы вас позабавили, то будете мне что-нибудь должны.

Автору огромное спасибо.
Ведь по-сути это модель всей нашей российской действительности.
До мозга костей всё как-то знакомо и понятно,
только вот так выразить, ещё суметь надо...
Надеюсь на продолжение.

Bez писал(а) 02. Июль 2007 :: 19:20:

А вот и автор отметился.

Миша Кольцов, читал? Ты ближе к BEZу, собирайся на встречу в Краснодар?

Предварительная подготовка к полетам.

 
 Сегодня понедельник, день предварительной подготовки. Мы сидим в "штурманском цеху" с не очень отформатированным выражением на лицах. Мы - это старший штурман и три штурмана полка. Вчера был праздник, а если учесть, что на предпраздничную вахту мы заступили ещё в субботу, то состояние многим понятно. Непосредственно "сидим" мы не все, так как во время постановки задачи Мишка нашёл у кого-то спирт, употребил его по назначению, и теперь нагло спит на диване в безобразной позе. Будить бесполезно, только запахом спирта.
  Ситуация осложняется тем, что по гарнизону бродят самый главный московский штурман и его заместитель. Завтра они будут летать со мной и Мишкой. Этим ребятам
  нужен квартальный налет, вот они и изобразят контролирующих.
  Старший штурман нервничает. Попытки разбудить Мишку привели только к
  возникновению у последнего всем известных позывов. Из коридора слышны посторонние
  голоса, старший штурман бледнеет.
  В кабинет заходит заместитель самого главного штурмана, полковник. Заходит
  боком, дышит в сторону. Одет в комбинезон, под курткой кремовая рубашка с галстуком.
  Что-то настораживает в его форме одежды. С трудом напрягаю зрение, вижу, что галстук
  гражданский, "в горошек". Понимаю, что праздник отмечали не только мы.
  Полковник пытается найти своего штурмана, дать ему указания, но обнаруживает
  того лежащим на диване. На безмолвный вопрос отвечаю, что Мишка всю ночь нёс какую-то ответственность за что-то, вот и не выдержал нагрузки. Полковник был человеком понятливым, назначил своему штурману встречу завтра под самолетом
  и вышел. Я обнаглел, попросил передать самому главному, что у меня к тому вопросов
  нет, чтобы не беспокоился.
  Старший штурман приобрел нормальный цвет лица, выдохнул, и пошёл к командиру полка. Серега нарезал соленые огурцы, достал банку тушенки. Вернулся "старшой" с бутылкой спирта. Мгновенно проснулся Мишка, всё стало налаживаться. Выпили, закурили.
  Без стука открывается дверь, заходят командир полка и начальник штаба дивизии.
  Это мои пилоты. У "старшого" ступор. Мне терять нечего, предлагаю начальнику штаба
  присоединиться, обсудить завтрашний вылет. Начальник сглотнул слюну, вяло отказался,
  выразил надежду, "что мы не очень", в сопровождении командира полка покинул кабинет. Мишка кинулся спешно разливать, а то ещё командир дивизии придет, выпить не
  даст. Выпили, закурили.
  Дверь не открывается, а распахивается. Не входит, а влетает командир полка с криком про какой-то бардак, который надо немедленно прекратить. Мишка с тоской
  смотрит на недопитую бутылку, но тут командир разъясняет ситуацию. Прекратить надо
  эту пытку предварительной подготовкой, а спирт у командира ещё есть. Выпили и покурили ещё не раз.
  Полёты прошли по плану, все остались довольны.

Боевые будни.

  Руководитель полетов на полигоне. Полигон на Сахалине, до дома 300 километров через Татарский пролив. Забрасывают на полигон на Ан-2 или Ми-14, забирают аналогично. Меняю на дежурстве товарища с соседнего полка, он рассказывает мне об особенностях быта и передает мне остатки пайковых продуктов. Товарищ улетает на этом же борту. Остался один, есть еще местная собака Найда, но она где-то шляется.
  Жить придется одному в избе на окраине гиляцкой деревушки. "Гиляки" - это местные аборигены, алкоголики и якобы оленеводы. На самом деле олени пасутся совершенно независимо от своих вечно пьяных пастухов. В избе печь, погреб, 2 солдатские койки и стиральная машинка "Рига". После того, как ребята целые сутки перемешивали в ней брагу (для ускорения химических процессов), машинка не работает. Ещё есть сломанный телевизор и бочка для воды. Электричество от дизеля, выключают в 21:00. Вот в таких спартанских условиях я и должен выполнять боевую задачу по обеспечению полетов 2-х ракетоносных полков и всяких-разных согласно заявок. Боевую задачу буду выполнять не менее 30 суток.
  Пошел на КП полигона, не очень далеко, 2 километра. Вся военная команда состоит из 4-х офицеров, 3-х прапорщиков и 15 матросов. Познакомились, условились о способах связи, мне показали, где микрофон. Решив, что для первого раза вполне достаточно, получил паёк и пошел устраивать быт.
  Прошло 30 дней. Я озверел и одичал. На Сахалине был "сухой закон", поэтому общение с местными военными как-то не получалось. Все книги я прочитал, дрова переколол, научился мастерски готовить гречку и макароны, разогревать тушенку. Я уже хорошо варил воду для чая, умело вскрывал банки со сгущенкой. Но скучно и страшновато.
  03:00. Стук в дверь. Электричества нет, за окном темнота. Беру топор и иду к двери. Через дверь слышу голос гиляка, его интересует, бреюсь ли я. Честно признаюсь, что делаю это все реже, пытаюсь понять, в чем дело. Логика гиляка:- если "командира" бреется, то значит, пользуется одеколоном, который можно выменять на свежевырубленные из башки оленя рога и выпить. Рога мне не нужны, обещаю гиляку побрить его топором, если ещё будет приставать, иду спать.
  Со скукой каждый борется, как может. Один инициативный товарищ решил принести пользу, вырыть яму для мусора. Грунт песчаный, копается легко. Товарищ копал дней 20. Получилось что-то похожее на вскрытый тоннель метро, глубиной 3 метра. Как он вылазил из ямы, одному ему известно. Теперь в этой яме живут штук 50 крыс, они нарыли в стенках нор, ждут, когда бросят пустую консервную банку. Банку ловят на лету, устраивают страшную бойню. Яма вырыта за домом, по дороге в туалет.
  Перед сном решил сходить в туалет. Вечер,света нет, темно. Осторожно иду по дорожке, вдруг какая то сволочь толкает меня в спину. Падаю в яму, крысы радостно потирают лапы. Но русские моряки не сдаются! В полете хватаюсь за куст, повисаю на руках, с трудом вылажу. Резонный вопрос: "где эта сволочь?". Оглядываюсь, вижу оленя, который преданно смотрит на меня своими добрыми глазами. Я этому животному высказал всё, что думал о свободном выпасе скота, о его пьяных пастухах, и о тех, кто не присылает мне замены.
  На 45-сутки я потерял всякие остатки субординации, выдал троешный результат заместителю командира дивизии и сообщил, что "больше я вахту не в силах стоять" вследствие тяжелой болезни. Летевший сзади командир полка все понял, обещал замену через 2 дня, за что и отбомбился на 5. Радость по поводу предстоящей замены была усилена отменой "сухого закона", к прилету вертолета перешла в хроническое состояние.
  В вертолет я залез с трудом, сразу уснул, группа по торжественной встрече отметила, что болезнь прогрессирует, необходим постельный режим.
  Через 2 дня мне настоятельно порекомендовали выйти на службу.

Из жизни ракетоносцев.

 
Чудо - остров.

 
  Привычка, знаете ли, у ракетоносцев была такая, - как потеплеет, так они сразу сбивались в стаи, и улетали на Сахалин. Надолго, на 4-5 месяцев. На острове, у населенного пункта Леонидово, японцы построили аэродром. Хороший аэродром, крепкий такой, долговечный. А русские построили около этого аэродрома бараки, плохие такие бараки, деревянные, с комнатами на 8 человек. Вот в этих бараках мы и жили. Условия были плохие, но жили весело. И неплохо там жили, и летали, и служили. И много чего можно об этом рассказать. Вот я и расскажу.


 

Полеты.   В этот раз мы прилетели на Сахалин для полетов при минимуме погоды. Летать минимум решили методом дежурства, то есть самолеты подготовлены в объеме предполетной подготовки, летный состав занимается по плану наземной подготовки, при возникновении соответствующих условий дается "зеленый свисток", через полтора часа взлет разведчика погоды, после его посадки - начало основной работы. Все было хорошо спланировано, но надо было учитывать менталитет мужиков, оторванных от семей. Правильно, через 3 дня дежурства, наземная подготовка плавно перешла в самостоятельную, переместилась в комнаты, началась повальная игра в карты и легкое пьянство, порой принимающее и тяжелые формы.
  Наш экипаж был запланирован в качестве разведчика погоды, но, не смотря на это, командир отряда вот уже 3 дня попивал горькую, так как постоянно шел проливной дождь. Мы прятали командира от начальства, это было достаточно легко, потому, что отрядный вставал с койки только для похода в туалет. Остальное время он "отдыхал перед полетами".
  Дождь закончился, установились "железные" 150 метров, прозвучал "зеленый свисток". С момента последнего приема отрядным "снотворного" прошло более 3 часов, поэтому я смело, даже излишне резко, разбудил отрядного и потащил его на предполетные указания. Указания проводились в форме построения командира и штурмана основного и резервного экипажей на плацу около избушки оперативного дежурного. Медосмотр проводился по утрам, путем посещения летного состава в комнатах, заодно доктор и похмелялся. В этот раз указания затянулись. Метеоролога тоже надо было поднять и разбудить, объяснить ему метеообстановку, чтобы он мог зачитать ее на магнитофон. Все это время мы стояли на плацу, курили, нервничали. Наконец все собрались, мы построились, командир полка предоставил слово доктору. После его бодрого доклада о готовности, по состоянию здоровья, летного состава к полетам, мой командир плашмя рухнул на бетон перед командиром полка. Убедившись в потере сознания командиром отряда, командир полка вежливо попросил доктора прокомментировать случившееся. Ни секунды не задумываясь, доктор выдал диагноз - солнечный удар. Вспомнив, что последние 3 дня шел проливной дождь, покосившись на "железные" 150 метров, командир с диагнозом согласился. Тело оживили, отнесли в барак, указания продолжились. Я, лишившись командира, тоже пошел было в комнату, но зам. командира АЭ, из резервного экипажа, меня придержал, объяснив, что, не смотря на то, что его штурман стоит устойчиво, лететь он не сможет, потому, что тоже долго отдыхал перед полетами. Командир полка сделал вид, что ничего не заметил. Мы пошли к самолету.
  Без особого желания я залез в кабину, и, представьте мое раздражение, когда в кресле правого летчика я увидел полковника, начальника ПО дивизии, о существовании которого мы все забыли, потому, что последние 3 дня тот из своего персонального домика не выходил, общаясь только с официантками, которые его кормили, и с планшетистками, с которыми, видимо, изучал расположение аэродромных зон. Сидел этот начальник не очень усидчиво, и сразу потребовал у меня бортовой журнал. Я подумал, что он сошел с ума, но тот совершенно логично объяснил, что надо же куда-то пепел стряхивать. Выдал ему бортжурнал, плюнул, пошел в кабину.
  Взлетели, 150 метров превратились в 100, идем в облаках, правак к штурвалу не прикасается, командир пилотирует. Заходим. Первый заход с проходом, 100 метров, бороды до земли. Командир заходит уверенно, ему погода не интересна, он все равно без очков плохо видит. Прошли по кругу, идем на посадку. После четвертого разворота полковник решил помочь командиру, взялся за штурвал, начал активно вмешиваться в управление самолетом. Времени мало, высота 500, командир не стал бороться с праваком, а просто треснул его кулаком в то место, которое у нормальных людей называется лицом, тот от неожиданности и выпустил штурвал. Мы благополучно произвели посадку, пока заруливали, полковник, надувшись, соображал, как ему реагировать, потом принял грамотное решение. Когда вышли из самолета, он похвалил командира за умелый заход в сложных условиях, признал, что был не прав, и ушел в свой любимый домик. А я окончательно разозлился на все, пошел в комнату, где и помог командиру лечиться от последствий солнечного удара. Полеты закончились без приключений, что свидетельствовало о хорошей подготовке летного состава.

Перелет домой.

  Когда весь минимум был отлетан, командование, чтобы мы не расслаблялись, решило заняться подготовкой молодых экипажей. Погода позволяла, да и надо же было чем-то народ занять. Слепили новый экипаж, взяли молодого правака и второго штурмана, и стали их возить в районе аэродрома в качестве командира и штурмана. А возглавил это мероприятие зам. командира эскадрильи, опытнейший летчик, которого все звали Дед, который в это время остался на острове старшим за все. Вот он и организовал полеты, сам слетает на разведку погоды, потом целый день возит правака.
  Но все хорошее когда-нибудь заканчивается, и пришло время улетать домой. Дед организовал две летные смены подряд, в первую он собирался выпустить правака в самостоятельный вылет, а во вторую - перелет. В первую смену все прошло по плану. Правак прекрасно отлетал самостоятельный вылет, полеты закончились, началась подготовка к перелету. То есть народ собрал шмотки и кинулся жрать водку с такой силой, вроде на материке они её больше не увидят. Это вполне объяснимо, ведь на материке у всех семьи, а главное, жены. Ну, а в экипаже Деда проходило святое мероприятие, обмывали первый самостоятельный вылет правака. Традиция, знаете ли, такая.
  Утром всем было тяжело. Но никуда не денешься, надо лететь домой. Дед дал команду не торопиться, все проверить, вылетать не согласно плановой таблице, а по готовности, при полной уверенности в технике и экипаже. Никто и не торопился. Самолеты не выруливали, а выползали на взлет, техники, уже похмелившиеся, тоже лазили как сонные мухи. Сам Дед решил вылетать последним, убедившись, что остальные улетели нормально. В экипаж себе Дед взял правака, вылетевшего вчера самостоятельно, молодого штурмана, и меня, сосланного в 3-ю эскадрилью на "перековку".
  Все улетели. Пошли и мы к самолету. Вот тут нас и обрадовали, оказывается, этот летательный аппарат не хочет заводиться. Техники уже все испробовали, "и так, и сяк, и ногу на косяк", а он не заводиться. Надо учесть, что основные технические специалисты уже улететели на боевых бортах, а с нами остались только стартех и СД-шник. Делать нечего, доложил Дед на материк, что остается, попросил завтра прислать на транспортном борту специалистов, и мы пошли в разоренный барак. Не очень-то мы и расстроились. Правак и штурман были холостяками, я только что развелся, а Дед был женат так долго, что и сам об этом не всегда вспоминал. Привыкший мыслить позитивно, Дед объявил праваку, что его самостоятельный вылет вчера был обмыт не очень выразительно, а теперь появилась у правака возможность проявить себя во всей красе. Правак все понял правильно, и мы начали "работу над ошибками".
  Утром нас порадовали тем, что транспортный борт не придет, потому, что на соседнем аэродроме Смирных началась "война", все воздушное пространство закрыто. Не очень-то и хотелось, так как было еще, над чем поработать, правак оказался не жадным и запасливым. Ну и поработали, не жалея себя.
  Вот так всегда и бывает. Ночью техник, выпив лишнего, зачем-то залез в самолет, и починил его. И тут же доложил об этом на материк. И командование дивизии расстаралось, выбило для нас перерыв в "зеленой войне", и мы должны в течение часа выполнить перелет. Не очень хороший поворот событий, но приказ надо выполнять.
  Под самолетом Дед провел короткое производственное совещание, пытаясь распределить нас по рабочим местам в соответствии со степенью опьянения. Со штурманом все решилось быстро, тот надел шлемофон ещё в бараке, сверху напялил детскую панамку, так и шел к самолету. Оценив внешний вид штурмана, я понял, что буду работать за обоих штурманов. Праваку Дед предложил занять командирское место, но правак "трезво" рассудил, что у Деда и подготовка, и переносимость больших доз лучше. В самолет загрузили свежую рыбу, которую техники, от скуки, наверное, наловили ночью, и мы с Дедом взлетели. Я говорю "мы с Дедом", потому, что остальные члены экипажа в этом мероприятии участия принять не смогли по причине слабого здоровья.

     Классно!!!
Читать одно удовольствие. О чем сожалею - сам так пером не владею.

Стажировка.

 
  Давно это было. В то время КПСС ещё вела нас известным многим маршрутом, то есть к победе коммунизма. А я оканчивал авиационное училище штурманов, был молод и излишне уверен в себе. И случилась тут войсковая стажировка в боевом полку, чтобы мы посмотрели на настоящую летную работу и себя показали. Выпало мне счастье стажироваться в 924 гв. мрап, который базировался за Полярным кругом. Это меня не испугало, так как в детстве я прожил 10 лет в Североморске, а это практически рядом.
  Прибыли мы в полк в мае, представились командованию, получили 10 дней на изучение авиационной техники, района полетов и сдачи зачетов. Штурман эскадрильи не очень хотел обременять себя возней с курсантами, поэтому применил хитрый тактический прием. Он пообещал, что тот второй штурман, который подготовит курсанта к полетам по маршруту, пойдет летом в отпуск, а курсант будет летать вместо него. Надо честно сказать, что возникла даже давка в очереди желающих позаниматься с курсантами. Через месяц после прибытия на стажировку все курсанты летали по маршруту, а счастливые "офицеры-воспитатели" собирались в летний отпуск.
  В связи с ремонтом полосы на аэродроме базирования, полк работал с аэродрома "Умбозеро". Жили все ешё в тех бараках, в которых жили заключенные, когда строили этот аэродром. Нравы были простые, курсантов включили в состав экипажей, много летали, изредка пили водку, ловили рыбу, короче, все было хорошо. Надо отметить, что вместе с полком перебазировались и части обеспечения, в том числе и авиационно-техническая база вместе со своим подсобным хозяйством. А так как стационарных помещений для свиного поголовья не было, то содержались свиньи на так называемом свободном выпасе, то есть шлялись бесконтрольно по тундре, жрали все, что попадалось на глаза, и конечно одичали от бескормицы.
  Полеты закончились в 03.00. Почему надо выбирать такое время для полетов в условиях "полярного дня", это гражданскому уму "нерастяжимо", как говорил один мой знакомый замполит. Пока я заносил фотопленку в лабораторию, пока отмечал необходимые снимки, экипаж ушел в барак. С аэродрома я шел один. Идти не далеко, погода хорошая, светло, относительно тепло, иду, и жизни радуюсь. Но радовался я зря. Как только я ступил на мостик через ручей, на другой стороне мостика я увидел свинью. Вся моя прежняя жизнь прошла по военным гарнизонам, с домашней скотиной я не общался, и, честно говоря, боялся я этих животных. Я повернул назад, но и сзади стояла свинья. А эти свиньи уже озверели, были какие-то дикие и явно очень голодные. Свиньи начали сходиться. Я вспрыгнул на перильца, но эти подлые животные поднялись на задние ноги и начали есть мои "ботинки полетные облегченные" с двух сторон. От страха за свою жизнь я совсем обалдел, достал пистолет и решил пристрелить этих зарвавшихся свиней, и будь, что будет. Мне повезло, подошли техники с аэродрома и пинками разогнали совсем не домашнюю скотину.
  На всю жизнь у меня осталась память о стажировке именно из-за этого случая. Ну, ведь серьезно, могли и сожрать свиньи будущего начальника штаба авиационного полка.

Инструктаж.

  Леху назначили командиром корабля. В придачу к должности Леха получил: воинское звание "капитан", самолет-ракетоносец весом 75 тонн, 8 человек летного и технического экипажа, и, самое главное - отдельную квартиру. Все это радовало, жизнь заиграла новыми красками. Леха осваивал самолет и экипаж, жена работала над новой квартирой.
  Как-то вечером, "уставший, но довольный" Леха пришел в свою отдельную квартиру и увидел жену с люстрой в руках. Ну и правильно, решил Леха, пора жить как командир, а то все как "правак", - с лампочкой в патроне. Оценив объем работы, хозяин провел предварительную подготовку, то есть поставил стол в центр комнаты, на стол - табуретку, взял плоскогубцы и изоленту, отправил детей на улицу. Поиски фонарика успехом не увенчались, решили обойтись свечкой. Все было готово к началу процесса.
  Дав жене команду зажечь свечу, Леха обесточил провода в патроне, то есть выключил выключатель в комнате и АЗСы в коридоре. Леха знал, что делал, ведь по специальности он был "летчик-инженер" (читать надо как летчик минус инженер), и хорошо знал, откуда в розетках электрический ток берется. Взгромоздившись на стол и табуретку, Леха подвесил люстру на крюк и начал ковыряться в проводах.
  Чтобы не терять время даром, этот молодой командир корабля решил отточить мастерство в проведении инструктажа по мерам безопасности при работе с электричеством. Он рассказал жене первые признаки поражения электротоком (тряска и крики), рассказал о первоочередных действиях при появлении этих признаков (прервать контакт с проводом, не касаясь пораженного током человека) и, довольный сам собою, углубился в изучение схемы подсоединения. Попросив жену посветить свечой в центр переплетения проводов, Леха вдруг закричал и затряс рукой. Жена, эта исполнительная женщина, мгновенно вспомнив только что прослушанный инструктаж, тут же выбила из-под Лехи табуретку (прервала контакт с проводом, не касаясь пораженного человека).
  Правильно сделал Леха, что отправил детей на улицу, а не то они услышали бы все те слова, которые произнес их папа в полете. Придя в себя, приспособившись разговаривать с четырьмя выбитыми зубами, Леха поинтересовался у жены, зачем она это сделала? Услышав о признаках поражения электротоком и действиях согласно инструктажу, электрик в простой и доходчивой форме объяснил жене, что квартира обесточена, а кричал он потому, что одна ненормальная женщина поднесла пламя свечи ему под локоть, а это очень больно.
  Люстра разбилась, пришлось обходиться лампочкой в патроне, железные зубы были вставлены за счет Министерства Обороны, но на новую технику Леху не взяли, так как не знали, как поведут себя очень чувствительные приборы при наличии в кабине такого количества нештатного металла.

Глубокие знания, внешний вид, и "слово генерала".

  Многие интересуются, как мне, штурману-ракетоносцу, удалось стать начальником штаба противолодочного полка. Попробую объяснить, а заодно и расскажу, что может повлиять на военную карьеру, и как происходит назначение.
  Не взирая на постоянную заботу командования, я достаточно быстро пророс от второго штурмана до штурмана полка, а потом стал работать подполковником, руководителем полетов ракетоносного полка. Полк разогнали, я перевелся в соседний противолодочный полк, и продолжал руководить полетами в качестве руководителя дальней и ближней зоны. Я ничем не выделялся из общей массы, просто делал "своё" дело, мастерски уворачиваясь от "не своего".
  Как-то раз я не увернулся, и был назначен старшим дома. Время было тяжелое, в гарнизоне свирепствовала "желтуха", в подвалах домов жила всякая пакость от комаров до крыс, вот и было принято решение своими силами навести порядок в подвалах. А начали с того, что потребовали от старших домов схему подвала. Делать нечего, надел резиновые сапоги, полез в подвал, изучил всю эту глупость. Так как я штурман, то схему нарисовал красивую, обозначил не только двери и оконца, но и всякие неисправности. Жена работала начальником квартирно-эксплуатационой службы, пришлось воспользоваться семейным положением, использовать её знания профессиональных терминов. Когда я прибыл к командиру полка со своей схемой, у него в кабинете находился начальник военного домоуправления, они вместе разрабатывали план борьбы с грязью в подвалах. Изучив мою схему, командир тихо спросил, а что такое "выход фекальных вод"? Я ему это разъяснил, и командир с гордостью обратил внимание работника ЖКХ на глубокие знания своего подполковника в разных водах и канализациях. Так впервые командир обратил на меня внимание.
  Через некоторое время командир вывел меня из строя и спросил, почему у меня все время чистая обувь? Я ответил, что это уставом не запрещено, я регулярно её чищу, и вообще, стараюсь следить за своим внешним видом, как и положено офицеру. Справедливо заметив, что офицеров у него в полку "как грязи", а чистой обуви мало, командир объявил мне благодарность. Проявив эти знаки внимания, командир начал ко мне присматриваться, стал сравнивать с братом, который служил начальником штаба в соседнем полку.
  24 февраля. Понятно, что вчера все отмечали наш профессиональный праздник, поэтому многим стоять в строю трудно. Чтобы служба нам мёдом не казалась, командир проводит строевой смотр. После осмотра моего внешнего вида и общего состояния, командир приказал прибыть на беседу после построения. Думая, что моё состояние командиру не понравилось, я даже огорчился. Но дело оказалось совсем не в этом.
  Командир предложил поработать начальником штаба, мотивируя моим внешним видом, глубокими знаниями о канализации, и нормальным состоянием после всенародного праздника. Я выразил робкие сомнения в том, что знаний в области канализации достаточно, чтобы возглавить штаб, но все мои разговоры были пресечены на корню, и через три дня я уже временно исполнял обязанности.
  Надо отметить, что должность эта достаточно важная, поэтому утверждают кандидатов на уровне ВВС. Представили меня начальнику штаба ВВС, в краткой характеристике командир указал, что я имею образцовый внешний вид, и знаю про "фекальные воды". Генерал мою кандидатуру одобрил. На вопрос, как долго мне оставаться "врио", генерал сказал, чтобы я смело служил, мол, его генеральское слово крепкое. И служил я "врио" ещё пять месяцев.
  Тут обстановка резко изменилась. Штатный начальник штаба полка передумал увольняться, и решил дослужить ещё три года. Я вернулся к исполнению родных обязанностей, служба шла своим чередом.
  Прошли три года. Подросли новые кадры, командир ушёл в штаб ВВС, и мне уже не предложили освободившееся место. Но генерал сдержал своё генеральское слово. На аттестационной комиссии ВВС, когда обсуждалась совсем другая кандидатура, генерал сказал, что обсуждать тут нечего, он уже три года назад принял решение, и отступать от него не намерян. Так я и был назначен начальником штаба полка.
  Вот как могут помочь в службе глубокие познания в канализации, чистая обувь, хорошая переносимость праздничных мероприятий, и слово генерала.
   
  --------------------------------------------------------------------------------
--------------------------------
Быль.

Карьера.
  За развод с женой меня сослали в "вечные" вторые штурмана на Ту-16, в то время как все женатые переучивались на Ту-22м2. Обидно, но против командира дивизии не попрёшь. Я был "боеготов" с места штурмана корабля, вот меня и использовали там, где штурмана не хватало, но держали на штате второго штурмана.
  Как-то раз старший штурман соседнего полка предложил перейти к ним на должность штурмана корабля. На вопрос про "ссылку", он ответил, что провинился я в своем полку, а у них ко мне претензий нет. Я перешёл, начал летать. Тут наши вожди вернулись с переучивания, начали верстать новый боевой расчет, и не хватило у них штурмана на Ту-16. А так как я был уже штурманом корабля в соседнем полку, то есть от грехов "отмылся", то они и потребовали меня обратно, мотивируя тем, что, мол, мы его готовили, готовили... Соседи заартачились, ругань дошла до командира дивизии, в конце концов, решили так - я возвращаюсь в свой полк, а за это соседи получают от нас новую стремянку для Ту-22м2. Вот так меня за стремянку выкупили обратно.
  Через 8 месяцев я уже летал штурманом отряда. Чтобы получить звание "капитан", раньше надо было стать "инструктором днём", то есть доказать, что ты не случайно должность занимаешь. С этим у меня не заржавело, быстро отправили представление в штаб дивизии. Я очень удивился, когда представление вернулось в полк с резолюцией старшего штурмана дивизии: "отложить на 3 месяца за упущения по службе". Набрался я наглости, пошёл к старшему штурману дивизии разбираться, в чем провинился. Оказывается, во время последнего "народного гуляния" по случаю дня Авиации, я не уступил ему дорогу, идя по центральной улице нашего "города", а в ответ на замечание, очень далеко его послал. Выслушав мой ответ, что я был в отпуске, а "далеко его послал" мой брат-близнец, которого штурманская карьера не очень интересовала, старший штурман посетовал, что все так получилось, успокоил, что 3 месяца быстро пройдут.
  Прошло 3 года. Я работал помощником штурмана эскадрильи. Штурман эскадрильи заступил в наряд, начальником офицерского патруля. Был ноябрь, шляться по улицам холодно, вот ребята и зашли в общежитие, "погреться". Грелись долго и качественно. Окончательно согревшись, офицерский патруль проследовал в Дом Офицеров, где начинались танцы, да и души уже требовали музыки. Какой черт принес туда начальника политотдела, история умалчивает, но когда было сделано замечание пожилому штурману эскадрильи, сосланному на Дальний Восток с Черного моря, майор не выдержал, и сказал все, что думал про этого начальника, его политотдел, и про весь этот "Тихий" флот. Через час в патруль заступил командир эскадрильи, патрульными у него были замполит эскадрильи и начальник штаба эскадрильи, а через две недели нас со старым майором поменяли местами. Так я дорос до штурмана эскадрильи.
  Прибыла к нам Главная Инспекция МО. Мы выполнили три полковых вылета на "радиус" за 36 часов. У меня в эскадрильи все экипажи были "боеготовы", все участвовали в вылетах. И так мы удачно поставили помехи, что две ударные группы Ту-22м2 были потеряны локатором С-300, что и было подтверждено снимками экрана РЛС. Меня похвалили московские начальники, спросили старшего штурмана дивизии, почему тот не выдвигает меня на штурмана полка? Этот нехороший человек ответил, что я по состоянию здоровья не годен на Ту-22м2. Тут я разозлился, и, не взирая на чины и звания, громко ответил, что по здоровью я и в космонавты годен, а вот в том, что мой брат-холостяк увел у него любовницу, я не виноват, и пусть обратит внимание на свой моральный облик, а не на мое здоровье. Москвичи меня успокоили, этого гада мягко пожурили за необъективность, через месяц я был назначен штурманом полка.
  Вот такие были времена, такие нравы.